Цветков жизни

Читал стихи на пару с Бродским, работал с Довлатовым и много переводил Шекспира. В Израиле в 75 лет умер поэт Алексей Цветков – диссидент, бежавший из советской Москвы в Нью-Йорк.

«Прошу прощения, писать не о чем, а то, о чем есть, малоинтересно. Реанимация, но симпатичный врач. Полагает, что раз обо мне справляется столько людей со всего Израиля, я в их жизни сделал что-то хорошее». Это был последний пост, опубликованный Алексеем Цветковым 7 мая в соцсетях. За несколько дней до этого он был госпитализирован в клинику Бат-Яма с воспалением легких – но при отрицательном тесте на коронавирус. Многочисленные почитатели его творчества и друзья желали ему скорейшего выздоровления. Но не сложилось – поэт умер 12 мая. Впрочем, называть Цветкова лишь уникальным поэтом – неправильно. У него были и колоссальные, вызывающие восторг переводы – например, Шекспира и Ницше. А еще – глубоко философская проза и тонкая, рассудительная публицистика.

Талант Цветкова был лишен всякой монокультуры. Дело даже не в том, что его жизненный путь прошел через Украину, Россию, США, Германию, Чехию и Израиль. Цветков был человеком мира. «Совершенно неважно то, что вижу из окна, – говорил он. – Важно, что я вижу вокруг. Важен весь мир, в котором я существую. Я не патриот ничего. Потому что везде люди живут». Да и судя по фразам вроде «когда мир катится в пропасть, не до стихов», поэзия не была для него и средством самовыражения. В 1986-м он вообще бросил писать и потом не брался за перо целых 17 лет. «И ничего нигде не ёкало», – признавался Цветков. «Ёкнуло» в 2004-м: поэтическое молчание прервала трагедия в Беслане. Стихотворение «Третье сентября» было написано моментально.

Цветков обладал удивительно разносторонним образованием: в СССР учился на химика в Одесском университете, затем ­– на историка и журналиста в МГУ. В Штатах он получил учёную степень доктора философии в Мичиганском университете. После преподавал русскую литературу в Дикинсоновском колледже, работал в Мюнхене и Праге на радио «Свобода», которое сейчас признано в России иностранным агентом, а также был редактором и ведущим программ «Седьмой континент» и «Атлантический дневник».

Тяга к образованию и книгам зародилась в детстве, большую часть которого он из-за болезни провел лежа – затем даже заново учился ходить. «Все мои корни на Украине. Мать – еврейка из Днепропетровской области. Отец из Краматорска», – рассказывал Цветков. Сам он родился в Станиславе, ныне Ивано-Франковск, в 1947 году. В три года у него обнаружили костный туберкулез. Мальчика, отец которого был военным, определили в один из санаториев Крыма, где, лежа на кровати, он провел семь лет. «Запорожье – первый город, который я узнал, когда выписался из санатория в Евпатории. Я не рассматриваю болезнь как заточение. Это было, будто я прилетел с Марса и увидел мир, о котором читал в книжках», – вспоминал Цветков.

Чтение книг было единственным досугом в больничных условиях – к десяти годам Алексей уже вовсю зачитывался Достоевским и Чеховым. Стихи же в его жизни появились после прочтения полного собрания сочинений Блока. Обладая прекрасной памятью, он выучил наизусть едва ли не половину. «С головой это, правда, сделало что-то страшное. Хорошо, что в силу юного возраста быстро отпустило», – признавался Цветков. И чтобы отвлечься от зазубривания второй половины, Алексей решил занять себя сочинением собственных стихотворений: за неделю была исписана целая тетрадь «заунывных дактилей с описанием природы». Затем это дело было заброшено, но начиная с 15 лет стопка таких тетрадей неуклонно росла. Впрочем, как утверждал сам Цветков, серьезные стихи пришли к 22 годам, а потому все, что было написано ранее, он выкинул – как ненужный балласт при эмиграции.

В годы учебы в МГУ Цветков был одним из участников поэтической группы «Московское время». Впрочем, называться так она стала уже после его отъезда из СССР – после того как был выпущен альманах под таким названием, включавший и его стихи. Цветков предпочитал называть группу компанией друзей, дружба с которыми сковывала его на протяжении всей жизни. Они встретились друг с другом в студии МГУ: Сергей Гандлевский, Александр Сопровский, Бахыт Кенжеев и другие, объединенные желанием писать хорошие стихи. Было, конечно, еще одно объединяющее чувство – неприятие советской власти.

«Мое диссидентство заключалось в том, что я был невоздержанным на язык и не скрывал своих мыслей. Рано или поздно это должно было сыграть свою роль. И вот однажды из Запорожья в Москву, где я учился на факультете журналистики МГУ, пришла “телега” о моей “антисоветскости”, – рассказывал Цветков в интервью Jewish.ru всего год назад. – Тогда мне пришлось перевестись на заочное обучение и уехать из столицы. Сначала я жил в Тюмени, потом в Казахстане, работал в областных газетах. Устроиться было легко, но жить где-нибудь в Аркалыке – сущий ад. Кольцо вокруг меня сужалось – нужно было как-то выбираться. Тогда мои московские друзья познакомили меня с еврейскими отказниками, и они помогли мне получить приглашение из Израиля. Через фиктивный брак – другого официального способа просто не было – я вернулся в Москву и подал заявление на выезд. Тут за мной началась охота».

Неблагонадежного Цветкова вновь выслали из Москвы – на этот раз по месту жительства в Запорожье. Тем не менее вскоре, в 1975 году, разрешение на выезд из страны все же дали. «Мне с детства хотелось ходить, куда хочу, смотреть, на что хочу, читать, что хочу, и говорить, что хочу», – объяснял он свое стремление к эмиграции. С возрастом это желание лишь усилилось – лгать и не иметь возможности объективно освещать события было противно. Тогда же из идеи эмиграция стала целью. Маршрут по визе был в Израиль, но Цветков поехал в Соединенные Штаты.

«Я прилетел в Нью-Йорк, около полугода работал сторожем, уборщиком. Потом перебрался в Сан-Франциско, где устроился работать в эмигрантскую газету. Она называлась “Русская жизнь”, но я ее называл “Русская смерть”, потому что на первой полосе в ней печатались некрологи. А затем через писателя Сашу Соколова я познакомился с владельцами издательства “Ардис” Карлом и Эллендеей Проффер. Они помогли мне поступить в аспирантуру Мичиганского университета, дали работу в “Ардис”, где издавали в том числе и мои книги стихов», – рассказывал Цветков. В «Ардисе» он работал с Иосифом Бродским, Сергеем Довлатовым и Львом Лосевым, корректировал и издавал и других советских поэтов.

В 2018 году Цветков наконец доехал до Израиля – здесь у него была похоронена мать, здесь же он планировал провести свою старость. К сожалению, его жизнь оборвалась слишком рано – ему было всего 75 лет.

в этом риме я не был катоном
и по-прежнему память мила
о заброшенном сквере в котором
приучали к портвейну меня
но когда по стеклу ледяному
проложили маршрут на урал
мне на флейте одну идиому
милицейский сержант наиграл
я пытался на скрипке в октаву
только септимой скреб по струне
как со шведским оркестром в полтаву
гастролировал я по стране
из одной всесоюзной конторы
намекнули в избытке души
не годишься ты парень в катоны
но и в цезари ты не спеши
я простился с невестою олей
корешей от себя оторвал
потому что в период гастролей
не умел удержать интервал
потому что за дальним кордоном
где днепровская плещет вода
преуспел я в искусстве в котором
я катоном не слыл никогда

(сохранена авторская орфография и пунктуация)