Жена плохому не научит

Во всем слушался жену – подругу Бабеля и Раневской – и преуспел. На её советах Евгений Габрилович выдал «Двух бойцов», распевающих «Тёмную ночь», и «Убийство на улице Данте».

«Мне удалось отбить эту женщину у мужа, несмотря на полное отсутствие у меня тогда настоящей энергии», – рассказывал Габрилович о встрече с будущей женой, полностью изменившей его жизнь – и карьеру. Дело было в начале 30-х: Габрилович уже успел бросить юрфак, поиграть в первом в СССР джазовом ансамбле Валентина Парнаха, а потом пять лет отработать пианистом в театре у Всеволода Мейерхольда. К моменту встречи со своей Ниночкой он решил, что будет журналистом, и писал очерки для газет «Вечерняя Москва», «Правда» и «Известия».

«Влюбился я мгновенно, – вспоминал Габрилович, – просто увидел женщину на одной из тогдашних вечеринок. Мне она до такой степени понравилась, что я уже не мог от неё отстать, и даже домой мы возвращались на извозчике так: она сидела с мужем, а там была ещё третья скамеечка, возле извозчичьего зада, я там поместился и скорбно нырял на ухабах». По признанию Габриловича, никогда до и никогда после ни в чем он не был так настойчив, как в ухаживаниях за Ниной Яковлевной. Вскоре она переехала к нему – вместе с сыном Юрием.

И тут же взялась за дело. Это была невероятно энергичная женщина. Ее внучка, Мария Габрилович, позже рассказывала, что бабушка командовала домашними, как Суворов армией. «Страстная преферансистка, по ночам бабушка с сигаретой в руке играла в карты. А дед в полосатом халате сидел в это время за пишущей машинкой». Впрочем, даже за печатную машинку Габриловича усаживала именно жена. Это она уговорила его оставить журналистику, а все писательские опыты перенести в сферу сценарного мастерства. Возможно, ею двигал материальный интерес: за сценарии платили гораздо больше. Но тем не менее это сработало: вскоре Габрилович отнес свой первый сценарий «Потонувшие львы» режиссеру Юлию Райзману. И хотя конкретно по этому тексту не было ничего поставлено, он положил начало длительному и плодотворному сотрудничеству Габриловича с Райзманом.

«Самое удивительное, что ее, дочь жандармского офицера, выгнали из четвертого класса гимназии как недостойный элемент, и она была человеком необразованным, – писал Габрилович о жене. – Не очень-то любила читать и заниматься “умными” вещами. Тем не менее жизненное чутье, ощущение подлинности и лжи у нее было огромное. И никто – а жена дружила, например, с Бабелем, Ахматовой, Раневской – не воспринимал ее как человека необразованного, она могла поговорить даже о Прусте, впервые слыша эту фамилию».

Наставления жены вдохновили Габриловича на новые сценарии. «Бабушка внимательно прочитывала каждую только что напечатанную им страницу – и если ей не нравилось, тут же рвала», – вспоминала Мария Габрилович. В 1935 году писатель отнес Райзману свою повесть «Тихий Бровкин» – и уже в следующем году на экраны вышел снятый на ее основе фильм «Последняя ночь». Второй фильм тандема – «Машенька» – рождался долго, почти пять лет, но в итоге он стал настоящим прорывом в области камерного кино. Впрочем, зрители стараний не оценили. «Все негодовали, что Маша продолжает любить человека, своим поведением оскорбляющего ее человеческое достоинство. Автор же сценария, вопреки здравому смыслу, заставляет ее переносить эти оскорбления. Лишь потому, что ему нужно, чтобы Маша обязательно перевоспитала Алешу, порядочного забулдыгу», – писал один из кинокритиков. И тем не менее «Машенька» дала зеленый свет карьере Габриловича в советском кино: фильм понравился вождю.

«Сценарий следующего фильма “Два бойца” по повести Славина я писал в Москве в начале 1942 года, – вспоминал Габрилович. – Писал в пустой квартире. Я торопился вовсю: близился срок моего отъезда на фронт, надо было успеть отправить сценарий в Ташкент на студию. Писал и не перечитывал. Наверно, я начал бы писать все сначала, если бы у меня оставалась хоть капелька времени. Но утром надо было уезжать. Я запечатал сценарий в конверт, вложив туда же записку режиссеру Лукову: “Знаю, что плохо, простите”. Но спустя год на фронте уже всюду пели песни “Темная ночь” и “Шаланды”. Мои фронтовые друзья-журналисты отрекомендовывали меня как автора “Двух бойцов”, и всюду нас ждал отличный прием».

Всю войну Габрилович прошел специальным военным корреспондентом газеты «Красная звезда». Некоторые его заметки – о героизме советских солдат и фронтовом быте, вышли в 1942 году в виде сборника «Вблизи линии фронта: очерки». В 1943 году Габрилович получил Сталинскую премию за сценарий фильма «Машенька» – и тут же передал ее всю в фонд обороны. А в следующем году по сценарию Габриловича эмоциональный фильм о войне «Человек номер 217» снял Михаил Ромм. В 1946 году еще один сценарий Габриловича – о прорывах советской авиационной промышленности в годы Великой Отечественной войны – лег в основу фильма «Наше сердце».

Демобилизован писатель и драматург был лишь в марте 1949 года – в звании подполковника. И почти сразу попал под каток борьбы с космополитизмом: как председателя комиссии по кинодраматургии, его обвинили в «утрате бдительности». «Этого было достаточно, чтобы я тут же лишился работы в газетах, журналах и на радио. Примерно на год, – вспоминал Габрилович. – Все рассказы мои, уже принятые, были мне возвращены. Ничто, написанное мною, не печаталось. Почти никто не звонил – ни мне, ни моей жене, никто не заходил к нам». Отодвинут Габрилович был и от сценарной работы – в следующий раз его имя как сценариста появилось на экранах уже после смерти Сталина, при выходе фильма с символичным названием «Возвращение Василия Бортникова». А вскоре на весь Союз прогремел их с Ромом фильм «Убийство на улице Данте». С тех пор и до 1987 года, когда вышел последний фильм по его сценарию, «Приход Луны», Габрилович работал в кино практически без перерыва – и даже стал за это Героем Соцтруда.

В 1962 году Габриловича пригласили занять место профессора во ВГИКе. Этой работой он горел: признавался, что парит от мысли, что может помочь студентам избежать ошибок, которые совершал он сам. Позже он также много лет руководил сценарными мастерскими на Высших курсах сценаристов и режиссеров.

Что касается его собственного творчества, то на протяжении долгих лет одной из главных тем для него была любовь интеллигентного человека к женщине непредсказуемой и, скажем так, не слишком порядочной с точки зрения советской морали. В эти истории он вкладывал в том числе фрагменты из своей личной жизни. Просто они были очень разными, писатель и его жена. Когда Нина Яковлевна из-за чего-то распалялась и начинала кричать на мужа, он лишь ласково увещевал её, успокаивая. Известно, что в какой-то момент его жена уходила из семьи вместе с их общим сыном Алёшей. Габрилович ко всему относился внешне спокойно. Лишь позже в его книгах появлялись размышления на тему измены. И вывод, что случайное увлечение не может становиться поводом для разрушения семейной жизни.

Нина Яковлевна умерла в 1973 году. Сценарист и драматург пережил ее на 20 лет – и успел увидеть фильм Ильи Авербаха «Объяснение в любви». В основе фильма – автобиографичная повесть Габриловича под названием «Четыре четверти». Себя в этой повести он вывел через героя Филиппка, свою жену – через героиню Зиночку. «Она подсказывала ему сюжеты статей, гоняла по библиотекам за материалами, ликовала, когда к нему приходил успех, и плакала, когда его постигала авария. И снова толкала вперёд и вперёд, передавая своё упорство, энергию, волю. Филиппок и в горе, и в радости клонился к кушетке, Зина тащила его к чернильнице и перу». Со светлой грустью Габрилович пишет в повести, что Зина, скорее всего, Филиппка никогда по-настоящему не любила. Заботилась, испытывала нежность, но не любила. Однако без самой Зины не было бы Филиппка.