Мазня на миллион

Он вылез из нищеты лишь в 55 лет – до этого его картины считали мазюканием. Потом выпуклые холсты Франка Ауэрбаха скупал за миллионы Дэвид Боуи.

Его картины назвали скульптурами из красок: слоев было так много, что холст тяжелел и набухал. Краски – те, что не стекали на пол – застывали в самых причудливых формах. Вот что говорил об одной из классических картин Франка Ауэрбаха – «Голове Герды Боэм» – певец Дэвид Боуи: «Я смотрю на нее, и со мной каждый раз что-то происходит. В один день эта картина может погрузить меня в жесткую депрессию. А в другой – дает прилив вдохновения и новых сил». Он добавлял, что хочет писать песни так, как Ауэрбах рисовал картины: «Они должны звучать так, как выглядят краски Франка».

Сложись судьба иначе, и Дэвид Боуи, а с ним и весь мир вообще могли ничего не узнать о Франке Ауэрбахе. Тот родился в Берлине в 1931 году в семье немецких евреев. В 1939-м мальчика чудом вывезли на поезде в Великобританию вместе с четырьмя другими детьми. Эту поездку спонсировала ирландская благотворительница Айрис Ариго. Родители Франка – адвокат Макс Ауэрбах и искусствовед Нора Бурхардт – к тому времени лишились почти всех средств к существованию. Они остались в Германии и погибли в лагерях смерти во время войны.

В 1947-м Франк Ауэрбах закончил школу-интернат в графстве Кент и получил британское гражданство. Он вспоминал, что тогда его привлекала театральная карьера – в 17 лет Ауэрбах даже играл в постановках Питера Устинова, режиссера и лауреата премии «Оскар». Но затем он познакомился с актрисой Эстеллой Уэст, и она убедила его стать художником. В 1952-м Ауэрбах окончил Колледж искусств святого Мартина в Лондоне, а три года спустя – Королевский колледж искусств. Уэст стала его главной музой: за всю жизнь Ауэрбах написал около 70 ее портретов. Другим его увлечением стали лондонские пейзажи. Город восстанавливался после войны, и художник часами проводил на улицах, делая эскизы.

Уже тогда проявилась манера, которая позже станет визитной карточкой художника – накладывать краску так густо, чтобы картины становились выпуклыми. В таком стиле создано одно из первых изображений Эстеллы Уэст 1958 года «Поясная обнаженная». Критики не поняли, зачем столько красок, и отвергли Ауэрбаха. А он сам признавался, что взял бы еще больше материала – но на новые краски не хватило денег. «То, как я пишу картины – весьма долгий процесс. Каждый день я смотрю на изображение и накладываю новые слои там, где меня что-то не устраивает. Так происходит до тех пор, пока я сам не удивлю себя чем-то», – рассказывал он.

Десятилетиями Ауэрбах едва сводил концы с концами. Он зарабатывал частными уроками и делал рамы для картин. Персональные выставки не приносили успеха. У него не хватало денег даже на студию – он арендовал ее «вскладчину» с другим художником-евреем, Леоном Коссовым. Ауэрбах оставался беден, даже когда в 70-х его причислили к модному движению «лондонской школы», в рядах которого были Фрэнсис Бэкон и Люсьен Фрейд. «Их объединял общий интерес к человеческому телу, его уязвимости и недолговечности, – объясняют “лондонскую школу” экскурсоводы. – Их поколение видело Вторую мировую и Холокост, столкнулось с ядерной угрозой – и выплескивало на холст все свои страхи и разочарования, пытаясь осознать себя в жутком контексте XX века».

Термин, кстати, придумал Рональд Китай: «В то время вокруг постоянно звучало: “парижская школа”, “нью-йоркская школа”. И я подумал, что было бы неплохо ввести и “лондонскую школу” – просто по аналогии с тем, что уже на слуху». Название прижилось, хотя и сегодня вокруг него ведутся споры: была ли вообще эта самая «лондонская школа»? Можно ли связывать в одно таких разных художников, как Ауэрбах и, например, Фрейд? Общего между ними было только то, что оба были евреями и жили в Лондоне.

Успех пришел к Ауэрбаху только в 1986-м. Художнику дали «Золотого льва» на Венецианской биеннале. Это позволяло 55-летнему живописцу наконец переселиться из тесной студии в более комфортное место – но он и не думал двигаться с места. В помещении было так холодно, что его приходилось прогревать, включая духовку. «Позировать Франку было пыткой. Он мог скоблить и перерисовывать свои холсты месяцами, если не годами», – вспоминали его друзья и натурщики. Сам Ауэрбах признавался, что так и не привык к большим деньгам и вниманию «звездных» персон вроде Дэвида Боуи. Он редко покидал студию в Северном Лондоне и рисовал в основном портреты друзей или пейзажи соседних улочек.

«Я достиг финансового благополучия слишком поздно, – говорил он. – У меня никогда не было возможности нанять кого-нибудь что-то делать. Поэтому я занимаюсь только работой и немножко покупками. Один поход в Национальную галерею занял бы целый день и отнял бы у меня все силы».

В 2020 году на мир обрушилась эпидемия коронавируса. Но затворнику Ауэрбаху она пошла только на пользу. 89-летний художник почти совсем перестал выходить на улицу и начал рисовать автопортреты. Человек, которого к тому времени официально признали одной из главных живописных величин ХХ века, описывал свой день так: «Раньше я вставал около пяти утра и рисовал. Теперь у меня уже не хватает на это сил – я имею дело только с тем, что находится в радиусе 20 шагов от моей мастерской».

«Возможно, его затворничество – это сформированная реакция на опасные времена, которые он пережил, – сказал коллега Ауэрбаха, американский живописец Шон Скалли. – Я имею в виду жестокий антисемитизм и то, что ему едва удалось спастись от нацистов. Но эти же события родили в его лице оригинального большого художника».

Франк Ауэрбах скончался 11 ноября в возрасте 93 лет в своем лондонском доме. Его главный поклонник Дэвид Боуи умер восемью годами раньше – в 2016-м. Тогда же на торги выставили часть коллекции картин, собранных певцом. Борьба за «Голову Герды Боэм» между потенциальными покупателями длилась больше десяти минут. За это время портрет кисти Ауэрбаха подорожал почти в десять раз и был продан за 3,8 миллиона фунтов стерлингов. Это стало рекордом для художника. Хотя он сам, кажется, этого даже не заметил – продолжал скоблить свои холсты и накладывать на них все новые слои краски.