Яша Хейфец. Первая скрипка

Их всегда было полно, маленьких еврейских мальчиков со скрипкой в руках, вырасти которым помогали увесистые в своем авторитете мэтры. Но мало кто смог подняться так смело, прожить так ярко и умереть так одиноко, оставив по себе бессмертную память. В этот день 115 лет назад родился Яша Хейфец, признанный одним из величайших скрипачей ХХ века.

Известно, что биография Яши Хейфеца поделена надвое: маленький, но выдающийся начальный российский период и большой заокеанский успех. Европа и Америка могли следить за уже зрелым скрипачом, но ничего не знали о его детстве, которое было впечатляющим. Хейфец был буквально создан для биографов.

Он родился в 1901 году, а уже в мае 1909 года имел аттестат об окончании полного курса игры на скрипке I степени, отучившись у Элиаса Малкина – одного из лучших, а может быть, и самого лучшего преподавателя в Вильно, вскоре ставшего городом Вильнюсом. Хейфец позже написал об этом так: «Если начинаешь играть в три года, как я, на маленькой скрипке-четвертушке, скрипка становится со временем как бы частью твоей природы». Да, самым первым его учителем был отец Рувим Ильич Хейфец – по несколько часов ежедневно он занимался с сыном еще до его трехлетия. Он показал Яше скрипку и, наблюдая за тем, как инструмент становится его миром, придерживал перед ним каждую новую дверь в этот музыкальный мир, демонстрируя поразительное чутье и настойчивость. Он говорил, что десять рублей, которые он отдал за ту самую первую скрипку-четвертушку, стали самым удачным его вложением, и это правда.

Сам по себе выход скрипача на большую сцену в раннем возрасте для тех времен не был выдающимся событием. Будущие учителя Хейфеца – Иоанесс Налбандян и Леопольд Ауэр – гастролировали с 11 лет. Первые гастроли Хейфеца, правда, случились пораньше – в семь лет, но были по соседству: он отправился тогда в Ковно (нынешний Каунас). Вскоре маленький Яша покорил своей виртуозной игрой все близлежащие города. Отцом было принято решение отправляться в Санкт-Петербург. Чтобы собрать деньги на дорожные расходы и траты на первое время жизни в Петербурге, перед отъездом было решено дать три концерта. Успех был огромным, но только безвозмездная ссуда в 300 рублей, которую выделило Виленское еврейское общество, сделала поездку возможной. Кроме того, просителей за юного Хейфеца было столько, что директор консерватории Александр Глазунов, которого за глаза называли «царем иудейским», принял в консерваторцы и старшего Хейфеца, чтобы Яша мог жить в комфортной обстановке вместе с родителями. Учитель же Хейфеца был определен заранее: с Ауэром Яша встретился еще в 1908 году в Вильно. «Виленский вестник» писал, что исключительная игра маленького Хейфеца вызвала восторг такого «компетентного и строгого ценителя, как профессор Ауэр», который выслушал Яшу и выразил большое желание заняться его судьбой.

В апреле 1911 года Хейфец уже дал свой первый сольный концерт в Петербурге, который произвел настоящий фурор – о выступлении девятилетнего скрипача наперебой писали центральные газеты. Чуть раньше он выступал с Придворным оркестром в Аничковом дворце и на приеме у итальянского консула в роскошном здании на Большой Морской, где играл перед послом Мелегари, генеральным консулом командором Мюзером, российскими дипломатами и придворными чинами.

«Хозяйка дома, красивая молодая женщина в парижском туалете, вывела на середину зала мальчика в матросском костюмчике. Кудрявый, как рафаэлевский херувим, он сонно тер глаза кулачком – ребятам в этот час полагалось видеть третий сон, – другой рукой он прижимал к себе скрипку. “Сейчас, господа, Яшенька нам сыграет! – весело объявила хозяйка. – А потом Яшенька будет пить чай с тортом!” Это уже обращалось непосредственно к мальчику. И Яшенька заиграл. Он забыл про сон, он, видимо, никого не видел. Глаза его потемнели, повзрослели… Когда он закончил играть, чай с тортом уже пить не стал: он валился с ног от усталости, его увезли домой», – так Александра Бруштейн писала о выступлений Яши Хейфеца на балу в одной из богатых усадеб Петербурга.

«Уже с первых тактов мендельсоновского концерта чувствовалось, что перед публикой стоит несомненная будущая величина, которая при нормальном развитии лишний раз прославит русское искусство, нашу высшую музыкальную школу», – писало «Новое время» в 1911-м. «…Стихийная сила таланта бьет уже живой, яркой струей», – вторила «Речь». «Нужно удивляться, что ребенок может до такой степени владеть инструментом, как бы шутя побеждать трудности», – светились «Биржевые ведомости». В мае 1911-го Яша выступил в симфоническом концерте Павловского вокзала, и это было первым выступлением его в сопровождении оркестра, да еще и на одной из главных сцен столицы. И снова с оглушительным успехом! На протяжении всего обучения маленький Яша концертировал, и это здорово поправляло семейный бюджет, делало возможным комфортное обучение и его продвижение к вершинам мировой скрипичной славы. Уже в 1911 году о нем написали его первую «Биографию маленького гения», пусть и была она рекламой апрельского сольного концерта. К окончанию консерватории в серьезности его исполнительских заявок не сомневался уже никто, он успел очаровать Россию и Европу, пора было двигаться дальше.

С 1913 года родители Яши вели переговоры о гастролях с американскими импресарио и в 1917 году наконец приняли предложение Музыкального бюро Вулфсона. 27 июня 1917 года семейство Хейфецев выехало из Петербурга на восток страны, чтобы добраться в Иокогаму – молодой тогда город-порт. Россия в это время бушевала революционными маршами, но Хейфецы не бежали от них и планировали вернуться. 24 августа 1917 года в порту Сан-Франциско у пирса № 6 их встретил представитель Вулфсона. Америка ждала Яшу Хейфеца. Когда семья добралась до Нью-Йорка, журнал Musical America написал: «Он высок и хорошо сложен, светловолос и обладает весьма привлекательными чертами лица. /.../ Предстоящий нью-йоркский дебют, естественно, вызывает у него энтузиазм, он в восторге от перспективы выступить в этом сезоне с лучшими симфоническими оркестрами. Согласно анонсу, первое выступление скрипача в Америке состоится в Карнеги-холле, в Нью-Йорке, вечером в субботу, 27 октября». Россия осталась за закрывшейся границей, а Яша стал великим американским скрипачом еврейского происхождения.

Были гастроли по всему миру, овации, почести, было две семьи и дети, два дома, увлечения автомобилями, киносъемкой и гольфом, близкие люди и поклонники, заглядывающие в рот гению в надежде обнаружить там какую-нибудь выдающуюся тайну. Большие приемы в его честь и колоссальные благотворительные выступления, ученики и последователи. Была наполненная творчеством и успехом жизнь, оглядывая которую с вершины Олимпа, каждый бог чувствует усталость.

О родине он думал часто с момента отъезда, всегда искал места для выступлений поближе к западным границам. Однако побывал на ней всего лишь однажды, в 1934 году. Этому визиту предшествовали несколько лет активных переговоров с представителями Всесоюзного общества культурной связи с заграницей (ВОКС). Планировалось, что выступления Хейфеца пройдут в Москве, Ленинграде, Харькове, Киеве и Крыму, но состоялись далеко не все из них. В Москве он дал шесть концертов и пять в Санкт-Петербурге, ставшем к тому времени Ленинградом. Центральные печатные органы страны трепетали лихорадкой Хейфеца. «Правда», «Известия», «Вечерняя Москва», «Советское искусство», «Литературная газета»… Хейфец являет собою образец артиста мирового масштаба и очень большой культуры, писали они, а в кулуарах говорили, что он поражает, но не трогает зрителя. Споры перемещались на страницы газет и не утихали всё время пребывания музыканта в России. Он встречался с московскими консерваторцами и, конечно же, с питерскими, провел вечер у своего бывшего преподавателя Налбандяна, увиделся с Шостаковичем, с которым до того уже был знаком.

Дядя по отцовской линии, Натан Хейфец, еще в Москве умудрился передать ему ту самую маленькую скрипку-четвертушку, на которой он начал играть и которую после отъезда из России безутешно мечтал найти. Американские журналисты дядюшку, передавшего скрипку, назовут Наумом. Ни с кем более из своих родственников, оставшихся в России, Яша не встречался. Кто-то потом скажет: ему не позволило высокомерие, а кто-то разумно предположит: осмотрительность. В 1945-м, когда жену Натана Хейфеца арестовали за антисоветскую агитацию, на одном из допросов ее спросили: «Есть ли среди ваших знакомых Наум Ильич?» – «Наум Ильич – это мой муж. Хейфец Натан Ильич». Она отсидела в лагерях 8 лет, а Натан Ильич умер за 3 года до ее освобождения.

Спустя много-много лет, когда Питер Розен, снявший большинство известных полнометражек о жизни великих музыкантов, приедет в Вильнюс, чтобы снять город детства Яши Хейфеца, жители на улицах станут тянуть его за руки в разные стороны, и каждый будет доказывать, что именно он точно знает, где находится дом, в котором провел свое детство Яша. Центральная часть Вильнюса, где многие века проживала еврейская беднота, за это время изрядно перестроилась, уничтожив большинство старых построек. Сколько ни прилагали усилий литовские исследователи для выяснения первого адреса, никаких четких результатов им добыть не удалось – то ли на Майрониса, то ли на Сафьянной или Мясной прошли первые годы жизни Яши Хейфеца. Теперь определить сложно. Точно так же, как сложно представить, каким образом сложилась бы судьба Яши, не отправься он в 1917-м в свое американское турне.