Парижская жизнь Жака Оффенбаха

Он сочинял музыку упорно и непрестанно, … даже тогда, когда не сочинял ее.

Якоб Эбершт, известный всему миру под именем Жак Оффенбах, родился 20 июня 1819 года в немецком городе Кёльне, в семье бедного служителя синагоги. Его отец Исаак Еhуда Эберст — выходец из маленького города Оффенбах-на-Майне — был чрезвычайно беден, но весьма плодовит: он оставил семь дочерей и трое сыновей. Отец семейства не чурался никакой работы: был кантором в синагоге, давал уроки музыки, сочинял стихи и песни и даже выпускал учебники Закона Б-жьего для детей.

В доме Эберстов музыка была в почете, и не удивительно, что один из младших детей, Якоб, рано начал проявлять талант в этой области. Оффенбах очень рано начал сочинять. В своих воспоминаниях он признавался, что даже в раннем детстве сочинять музыку ему было интереснее, чем играть на скрипке. Однажды стало ясно, что четырнадцатилетнему Якобу в Кельне нечему больше учиться. Отец отвез его в Париж, вряд ли предвидя, что именно этот город станет доминантой в жизни и творчестве его сына.

Юному музыканту повезло. Хотя иностранцев в Парижскую консерваторию не допускали, маститый директор Луиджи Керубини сделал для Якоба исключение (Листа он, между прочим, не принял). Так вторично родился уже не Якоб, а Жак Оффенбах. В Париже Оффенбах занимался композицией у Ф. Галеви.

Надо сказать, что в юности Оффенбах был не просто некрасив, а комичен. Его внешний облик был не только хорошим поводом для карикатуры: будущий автор "Прекрасной Елены" был карикатурнее всех карикатур на него. Тем не менее, он умудрился жениться на девушке из богатой семьи, по имени Эрминии д'Алькен, горячо полюбившей его, ставшей для него терпеливой подругой.

Оффенбах в 1840-е годы часто бывает в Кельне, в 1844 году концертирует в Лондоне. Даже обзаведясь семьей, двадцатипятилетний Жак Оффенбах метался с места на место, из одного оркестра в другой, из театра в театр, а большей частью давал концерты-соло на виолончели. Он умел извлекать из своего инструмента звуки духовых, задолго до Римского-Корсакова имитировал полет шмеля.

Он сочинял музыку упорно и непрестанно; даже тогда, когда не сочинял ее. Оффенбах состоял не только из мотивов, он больше, чем кто-либо, состоял из нервов. Это была в высшей степени нервная личность. Покой ему был противопоказан. С 1850 по 1855 год Оффенбах был штатным композитором и дирижером прославленной "Комеди Франсез". Однако композитор не удовлетворился этой ролью. Он твердо решил открыть свой театр, нашел компаньонов, нескольких актеров.

Театр "Буфф Паризьен" открылся 5 июля 1855 года. Маленький театрик, казалось, был обречен на недолгое существование. Оффенбах не имел солидной финансовой поддержки. И, тем не менее, театру "Буфф Паризьен" суждено было остаться в истории, стать не менее известным, чем "Гранд-Опера", "Комеди Франсез", "Опера Комик" и другие прославленные театры Парижа. Отчасти причиной было то, что открытие состоялось в дни Первой Всемирной выставки, привлекшей туристов из многих стран. Выставка помещалась на Елисейских полях, то есть по соседству с "Буфф". Помогало и то, что новому театру покровительствовала популярная газета "Фигаро", ее владелец Вильмессан был одним из совладельцев "Буфф Паризьен". Но главным фактором успеха, разумеется, оказался сам композитор. Его энергия, талант, вера в начинание были неиссякаемыми. И ему везло: он сразу нашел неоценимого помощника и драматурга, юного 21-летнего Людовика Галеви.

Всемирная выставка подходила к концу. Крохотное помещение близ Елисейских полей уже не вмещало желающих посетить "Буфф Паризьен". Предполагался снос улочки. Оффенбах нашел новое помещение на Монмартре. В течение почти трех лет Оффенбах довольствовался репертуаром из одноактных пантомим, пародий и музыкальных пьесок. В 1858 году неизменный успех театра, отмена запрещения выводить только двух-трех актеров и, главное, возросшая уверенность композитора в своих силах привели к появлению первой оперетты "Орфея в аду". Таким образом, "Буфф Паризьен" стал первым в мире театром оперетты.

Наверняка можно утверждать, что гениальная музыка ошеломила зрителей первого представления "Орфея в аду". Казалось бы, несложный ритм был настолько быстрым, что не давал ни танцорам, ни певцам, ни музыкантам и секунды для вздоха. Ничего подобного по ритмам не знали композиторы XVIII или первой половины XIX века. Галоп "Орфея" соответствовал достижениям цивилизации, демонстрировавшимся в эти же годы на всемирных выставках, — локомотивами, пневматическими машинами, скорострельным оружием.

Показанный впервые 21 октября спектакль имел относительный успех. В газете "Фигаро" Жюль Норрик даже написал рецензию, похожую на оду, — все хорошо: и либретто, и музыка, и актеры. Но эту газету издавал Вильмессан, один из пайщиков театра "Буфф Паризьен". Остальные газеты отмолчались. Сборы, вначале хорошие, стали падать. Композитор даже переработал партитуру, добавил новые номера, и все же большого успеха, на который рассчитывал театр, не было. Публика не могла понять, что все это значит, что за спектакль ей показали. Автор не в состоянии был понять, почему не оправдались надежды его и театра.

Так было до тех пор, пока в газете "Журналь де Деба" не появляется разгромная рецензия известного критика Жюля Жанена. Она оказалась самой блистательной рекламой. Если 21 октября 1858 года стало датой рождения нового театрального жанра, то день появления статьи Жанена можно назвать днем брит-милы. Однако в течение шести лет Оффенбах не создавал ничего подобного "Орфею в аду". Хотя уже через год после "Орфея" он написал и поставил большую оперетту "Женевьева Брабантская". Спектакль успеха не имел.

"Прекрасную Елену" публика тоже оценила не сразу. С каждым спектаклем зрительский интерес к спектаклю рос, пока парижане окончательно не прозрели — перед ними было непревзойденное произведение — по музыке, в которой каждая мелодия являлась шедевром, по драматургии, по игре актеров. А затем всего за пять лет, начиная с "Прекрасной Елены", Оффенбах создал сразу пять оперетт, пять жемчужин нового искусства. Это была кульминация, вершина творчества композитора и его соавторов. Либретто были превосходны, фабулы — разнообразны и остроумны, образы — верх совершенства, музыка — непревзойденной.

В 1866 году появилась "Парижская жизнь". Трудно переоценить значение этой на первый взгляд сумбурной оперетты. Прежде всего, это оперетта на современную автору тему, первая в мире оперетта подобного типа. Все, что было создано в дальнейшем, вплоть до мюзикла Хэмлиша ("Кордебалет"), было продолжением "Парижской жизни".

"Парижская жизнь" — доподлинно парижская оперетта. Фабулу ее можно было бы назвать водевильной, если бы не изумительная музыка Жака Оффенбаха.

Проходит еще год, и появляется ошеломившая всех "Великая герцогиня Геролыцтейнская" — самая сатирическая оперетта Оффенбаха. В еще большей степени, чем "Прекрасная Елена", "Герцогиня Герольштейнская" — оперетта образцовая по драматургии. И в основе ее — поразительный женский образ, пожалуй, единственный женский образ, трактованный сатирически. Лучшие музыкальные номера отданы героине.

Еще один год отделяет этот шедевр Оффенбаха от следующего. Это был год неправдоподобного торжества "Буфф Паризьен". Слава Оффенбаха достигла апогея. Тем более замечательно, что в новой оперетте, называвшейся "Перикола", Оффенбах и его соавторы не повторили того, что делали. Написали новаторское произведение. Как и где этот колючий, все подвергающий осмеянию выходец из семьи кельнского кантора обрел небывалый лирический дар — понять трудно.

Увы, то был грандиозный, но последний крупный успех композитора. Жак Оффенбах еще писал прекрасную музыку, но даже в таких опереттах, как "Золотая булочница", "Мадам Фавар" и "Дочь тамбурмажора", до прежних высот он не поднимается. В 1874 году он возобновляет, надеясь на повторение триумфа, "Орфея в аду", но это не то произведение, которым он поразил мир. Сатирическая оперетта превратилась в необычайно затянутую феерию. Главенствующим стал балет — банальные танцы и ансамбли, как бы предварявшие ревю XX века. Новый этот жанр понравился. За ним последовали другие феерии Оффенбаха — "Путешествие на луну", "Доктор Оке".

Позже h'Aлеви записал в своем дневнике: "Оффенбах, Мельяк и я выдохлись, это факт; мы слишком много сделали вместе. Мы выложили все, что могли изобрести по части хоров, входов, уходов, шествий, прощаний, стихов для новобрачной и рондо для пажей. Нам было уже не двадцать, даже не сорок. Дикие фантастические идеи оставили нас вместе с молодостью, а именно наш жанр требовал, как никакой другой, смелости и воображения".

Оффенбах подражает собственным шедеврам. Успех "Песенки Фортунио" заставляет его написать неудачную оперетту по другой пьесе Мюссе, "Фантазио". Повторяя "Разбойников", пишет и ставит "Браконьеров" — снова провал.

Во всех этих произведениях он не может перестать быть Оффенбахом. Музыка часто напоминает его шедевры, успех изредка все же приходит: "Мадам Аршидюк", "Креолка", "Путешествие на луну". Но это именно тот успех, о котором пишет Галеви: в высшей степени средний успех. Музыкант меняет театры, затевает неудачные антрепризы, оказывается на грани банкротства. Но он упорствует. Когда его предупреждают о неминуемой неудаче, он отвечает: "Орфею" тоже предрекали неудачу". Его слава по-прежнему велика, он нередко посещает Лондон, где его старые оперетты идут с успехом, часто бывает в Вене, где его боготворят. Наконец, в 1876 году он отправляется в Америку.

Композитора встречают с почетом, на первый концерт все билеты проданы. Но это только концерт, симфонический концерт, не спектакль. Разочарованная публика начала уходить после первого номера. Ряд газет поместил уничтожающие рецензии.

Оффенбах возвращается во Францию, потеряв отчасти привычный для него оптимизм. Может быть, именно поэтому он начинает работу над "Сказками Гофмана": сказки его светлы и радостны, но в них зачастую сквозит отчаяние.

Он успел написать только клавир и несколько сцен в партитуре, на большее у него уже не было сил. В ночь на 5 октября 1880 года Жака Оффенбаха не стало, и это произведение после его смерти завершил и оркестровал Эйро. Премьера "Сказок Гофмана" состоялась через год после смерти автора. Но опере вначале не везло. Вскоре после премьеры в Париже она была поставлена в венском Рингтеатре. Там случился сильный пожар, и несколько человек погибли. Актерские предрассудки породили легенду о том, что "Сказки Гофмана" прокляты, и в итоге в течение четверти века никто так и не отваживался их играть. Только в 1905 году опера вновь попала на сцену и победно пробивала себе дорогу. Благодаря ей, Жак Оффенбах во второй раз стал бессмертным.