По горам и лагерям

Больше экспериментальной физики этот профессор Ленинградского политеха любил только горы. В горах для таких же альпинистов-любителей он много пел – так и заложил основы авторской песни в СССР. Вот только пел профессор Лев Сена недолго – за горнолыжный кружок при институте ему, герою-блокаднику, дали 10 лет лагерей.

«Начинающий альпинист теряется от обилия сваливающейся на него специальной терминологии. Он путает “траверс” и “трикони”, а команду инструктора воспринимает как трактат на санскрите. Для того чтобы помочь начинающему туристу-альпинисту разобраться в сложной и малопонятной терминологии, мы выпустили издание карманной энциклопедии туриста-альпиниста (КЭТА) в четырех томах общим объемом около 110 печатных листов. Наиболее существенные выдержки из КЭТА мы помещаем ниже, надеясь тем самым привлечь к нашему изданию внимание общественности и органов милиции». Так в перерывах между научной деятельностью знаменитый советский физик Лев Аронович Сена решил с юмором подойти к популяризации альпинизма, которым сам буквально болел.

В Ленинградском индустриальном институте, в стенах которого работал Лев Аронович, он стал одним из инициаторов создания секции самодеятельного туризма и альпинизма. Не меньше, чем научной работе, отдавался он этому увлечению, заражая своим энтузиазмом как студентов, так и педагогов. К примеру, упомянутый выше справочник включал такие расшифровки терминов, что становилось сразу понятно: альпинизм – занятие веселое и захватывающее. Вот лишь некоторые из них: «АИСТ – птица, довольствуется одной точкой опоры, в отличие от альпиниста, которому не всегда хватает четырех. АЛЬПИНИСТ – человек, которому ничем уж не помочь. ЕДА – главное занятие альпинистов до, во время и после восхождения. ЗАГАР – висящие на носу и лбу лохмотья кожи. ИШАК – миролюбивое животное. По выносливости соперничает с альпинистами. ЛЕДНИК – место, где альпинист может долгое время храниться, не портясь. МОРОЗ ПО КОЖЕ – ощущение на отвесных скалах. От температуры воздуха не зависит». Ну и так далее. К сожалению, справочник Льва Ароновича действительно привлечет внимание милиции, точнее – советских спецслужб. Но об этом позже.

Лев Аронович (Лейб Иегуда бен Аарон Зелик) Сена родился 28 декабря 1907 года в Вильно. Отец Арон Львович, работавший учителем, вскоре перевез семью в Санкт-Петербург – подальше от фронтов Первой мировой войны. Льва определили на учебу в «Коммерческое Училище Первого Петроградского Общества Преподавателей». После Октябрьского переворота его переименовали в «Первую Советскую единую трудовую школу». И как вспоминал сам Лев Аронович, именно в стенах этой школы ему привили огромную любовь к физике. И тем не менее после окончания школы Сена попал на химический факультет Второго политехнического института. Впрочем, он все равно посещал лекции только по физике и математике и вскоре перевелся на физико-механический факультет. После череды реорганизаций советских вузов в 1930 году Сена окончил уже Ленинградский политехнический институт им. М.И. Калинина по специальности «экспериментальная физика». Сена остался работать в этом же институте – сначала просто преподавателем, затем доцентом, а в конце 40-х – и профессором.

Одновременно с преподавательской деятельностью в 1930 году Сена начал работать лаборантом в Физико-техническом институте. В 1933-м его пригласил на работу в свою лабораторию выдающийся физик Дмитрий Рожанский, под руководством которого Сена начал исследования в области физики низкотемпературной плазмы. Несколько лет он проводил работы в области газовой электроники, которые послужили основой его кандидатской диссертации на тему «Энергия положительных ионов в плазме газового разряда», защищённой в 1938 году. Эти работы заложили и основу нового направления в науке – физики атомных столкновений. Докторскую диссертацию на тему «Взаимодействие и движение заряженных частиц в газе» Сена защитил уже после войны, в 1947 году.

Всю блокаду Лев Аронович проработал в Ленинграде. В эти годы он продолжал преподавать, был исполняющим обязанности заведующего кафедрой. Однако главной своей работой во время войны сам Сена считал восстановление зимой 42-го трамвайных подстанций в должности монтёра седьмого разряда. «В конце февраля 1942 года ко мне пришел друг детства Виталий Немзер и спросил, не хочу ли я принять участие в восстановлении трамвайных подстанций, на которых стояли ртутные выпрямители. Этими выпрямителями я занимался в течение нескольких лет перед войной, – вспоминал Лев Аронович. – Однако начало работы к ртутным выпрямителям отношения не имело. Дело в том, что выпрямители охлаждаются водой, а трубы во многих местах треснули. Встала задача, как их восстановить. Электросварки у нас не было, да мы и не умели. Разобрать их, нарезать новую резьбу – у нас, дистрофиков, не хватило бы сил. Мы придумали необычный способ “лечить раненные места”. На свои деньги мы покупали в аптеке резиновые бинты, которыми обычно бинтуют связки спортсмены, мазали трубу суриком, которого, к счастью, было достаточно, наматывали на это место бинт, снова мазали суриком, а сверху туго заматывали так называемой прочной киперной лентой. Сверху – снова суриком. Этот способ лечения себя полностью оправдал». Заплатки эти, к слову, простояли более 40 лет, пока не были обнаружены во время замены труб. А сам факт восстановления подстанций обеспечил 7 марта 1942 года пуск грузового трамвая, вывозившего из дворов нечистоты и трупы. За несколько дней Ленинград был очищен, что спасло его от эпидемии.

Ну а после победы в стране, где ученые не чурались ради общего блага быть и слесарями, и монтерами, развернулась государственная политика антисемитизма. Не обошла она стороной и Льва Ароновича – в 1951 году вместе со своими «политехническими» товарищами, такими же любителями туризма, он был арестован. Приговор прозвучал в феврале 1952-го: «Подсудимый Сена под видом горно-лыжной секции при доме учёных организовал аполитическую, безыдейную и даже политически вредную группу из числа некоторых научных сотрудников и студентов». Для Льва Ароновича, а также его коллег Виктора Скобелева и Якова Галлая этот приговор закончился сроками – по десять лет каждому с последующим поражением прав сроком ещё на пять лет.

Как уже упоминалось, альпинизмом Лев Аронович увлекся в начале 1930-х годов, не раз организуя выезды на Кавказ. Во время одного из них им была сочинена песня, с которой, по мнению многих, началась в целом история авторской песни в СССР. Что точно – эта песня надолго стала настоящим хитом в кругу альпинистов.

Передо мной Белала-Кая
Стоит в туманной вышине,
А струйки мутные так медленно стекают
За воротник и по спине.

Зачем оставил я штормовку,
Палатку Здарского не взял?
Попал я, бедненький, в холодную ночёвку,
И холод косточки мои сковал.

Теперь, укрывшись по палаткам,
Весь лагерь спит в сухих мешках,
Я ж на уступчике сижу довольно шатком,
Терплю холодный бивуак.

Моим страданьям нет предела,
Терпеть уж больше мочи нет.
«Вай, вай, вай, вай, вай, вай», –
Скулю я потихоньку.
Скорей бы наступал рассвет.

Эта песня была далеко не единственной в репертуаре Льва Ароновича, который еще перед войной организовал горнолыжную секцию, назвав ее ГЛКРВЯ (горно-лыжный клуб «Рахиты в яме»). Клуб стал местом сбора ученых на выходные и праздники: организовывались выезды за город, проводились «спортивно-массовые мероприятия», капустники, карнавалы. В общем, преподаватели и студенты с пользой организовывали свой досуг. Уже после войны, в 1948 году, возобновив свои выезды, преподаватели института снимут и собственный короткометражный фильм «На склонах кавголовских гор». Как вспоминал один из приглашенных на эти мероприятия: «Весёлая компания молодых людей снимала в Кавголово лыжную базу. Катались большинство, наверное, плохо. За что и получили кличку “Рахиты”. Они её подхватили, образовав нечто вроде клуба. В нём практиковались различные розыгрыши и шутки. Одним из объектов была мифическая четырехметровая женщина, якобы появившаяся в Ленинграде из Сибири. О ней был снят любительский фильм. Были дружеские шаржи и лозунги на членов компании. По доносу кого-то из группы ей было предъявлено обвинение в клевете на советский спорт».

Расширить обвинение в геометрической прогрессии для следователей было делом техники. В конце расследования обвинение гласило: «Члены клуба выезжали в Кавголово, где по окончании зимнего сезона ежегодно с 1946 по 1950 годы устраивали “шутовские маскарады” с разыгрыванием сцен “подражания буржуазной культуре и пошлых кинофильмов”. Все это фотографировалось, и из фотоснимков создавались фотоальбомы, в которых авторы, под видом забавных картинок, возводили антисоветскую клевету на быт, культуру и отдых советских граждан. Помимо этого члены группы распевали на мотивы популярных советских и русских песен вульгарные и пошлые, насыщенные издевательством над современной действительностью в СССР. Также в указанный период устраивались вечера, на которых залы и фойе оформлялись в виде рахитичных чудовищ. На этих вечерах под видом безобидной юмористики члены клуба выступали с политически вредными докладами и демонстрацией через эпидиаскоп карикатурно-пошлых рисунков. В 1948 году членами клуба даже защищалась диссертация на соискание степени кандидата “рахитичных наук”, протаскивавшая чуждые и враждебные советским людям идейки и настроения, клевещущая на советскую действительность и ученых».

По счастью, вместо отмеренного «правосудием» десятилетнего заключения в лагерях Сена провел чуть больше полутора лет. В августе 1953 года Лев Сена был реабилитирован. Правда, справку об этом он получил лишь в 1990 году. Через 12 лет после освобождения из лагерей Льва Ароновича пригласили занять должность профессора кафедры физики Ленинградского горного института им. Плеханова. Именно в этом институте он создал передовую лабораторию, руководил которой вплоть до самой смерти в декабре 1996 года.