Финн на страже иудеев

Ирландец Джеймс Финн крепко удивился, когда его, бедного учителя и набожного христианина, назначили британским консулом в Иерусалиме. Все ждали от него активного миссионерства, он же, наоборот, евреев зауважал и стал активно им помогать.

В один день 1847 года, проходя по улочке Старого города в Иерусалиме, юный паломник из Греции бросил камень в еврейского мальчишку. Удивительным образом сей последний был достаточно смел, чтобы бросить камень в ответ. Камень чуть расцарапал щиколотку грека, но мальчишку тут же потащили во дворец паши, обвиняя в том, что он пырнул грека ножом.

На последовавшем суде у паши бледному, дрожащему раввину Иерусалима противостоял целый отряд греческих православных священников, поддерживаемых их мусульманскими «коллегами». Но решение паши оказалось неожиданным – еврейского мальчишку оправдать, взяв с него лишь несколько грошей на лечение грека. Такой справедливости явно поспособствовало присутствие на суде единственного иностранца – нового британского консула Джеймса Финна. Он нашел способ намекнуть паше, что судьба евреев небезразлична и ему самому, и в его лице Британии. Иностранные консулы впервые появились в Иерусалиме в 30-х годах XIX века. На протяжении следующего столетия десятки людей – англичане и русские, австрийцы и французы – служили консулами в святом городе, но ни один не оставил по себе такой памяти, как Джеймс Финн, который был британским консулом на протяжении 17 лет – с 1846 по 1863 годы.

Джеймс Финн родился в 1806 году в бедной и многодетной ирландской семье, принадлежавшей к одной из протестантских церквей. С молодости он работал домашним учителем в домах аристократов, а параллельно интересовался еврейской жизнью: захаживал в синагоги, учил иврит, написал две книги об испанских и китайских евреях. Финн также активно участвовал в работе лондонского общества по распространению христианства среди евреев. И вот главе общества лорду Эшли пришла в голову неожиданная идея послать молодого учителя на должность британского консула в Иерусалим.

Джеймс казался белой вороной среди европейских консулов в святом городе – среди тех были такие серьезные ученые, как прусский консул Георг Розен, и такие аристократы, как австрийский консул граф Пиццамано. А тут учитель-ирландец. Может быть, именно поэтому он работал, как одержимый (за 17 лет он ни разу не был в отпуске на родине), и был вовлечен буквально во все, что происходило в Иерусалиме. Но особое внимание ирландец уделял евреям.

Еще за 10 лет до Финна легендарный министр иностранных дел Пальмерстон определил покровительство евреям как важную часть работы консула. Османская империя со своей стороны тоже неформально признавала право британского консула заступаться за любого еврея, если того обижали несправедливо. Пальмерстон, вероятно, видел здесь элемент политической игры – если русские покровительствуют православным, а французы – католикам, то и англичанам нужно найти «свое» меньшинство. Однако Финн добавил к политической функции и свою искреннюю симпатию к евреям. Постепенно он смог распространить официальное покровительство британской короны на тысячи ашкеназских евреев – в основном на российских подданных.

В те времена большая часть еврейского населения страны Израиля жила в крайней бедности. Хотя многие и занимались ремеслами или торговлей, но в основном евреи зависели от денег, собираемых единоверцами во всех странах мира, которые затем распределялись внутри общины по довольно запутанной системе. Когда же грянула Крымская война и поступление денег из Российской империи стало невозможным, бедность еврейской общины дошла до откровенной нищеты и голода. Тогда Финн собрал в кучку свои деньги и деньги своих английских друзей, купил изрядное количество муки и стал просто печь хлеб и раздавать бедным евреям.

При этом консул считал невозможным существование целой общины только на подаяния и стремился найти евреям работу, которая позволяла бы им хоть как-то обеспечить свои семьи. С этой целью он приобрел три участка земли – к западу от Иерусалима, в Талбии, где он устроил летнюю резиденцию консула; к северу – Керем-Авраам; и к югу от Бейт-Лехема, в деревне Артас. Во всех трех местах Финн давал работу как можно большему числу евреев. В каждый из проектов он вкладывал и свои личные деньги, и средства, собранные у знакомых в Англии. Однако пришлось ему и залезть в долги, которые сильно омрачили его последние годы в Иерусалиме.

Самым важным и самым успешным проектом был Керем-Авраам. На деньги, собранные в Англии, он обеспечивал работой одновременно до 200 человек, и если работы не было – он ее придумывал. Иерусалимские раввины, опасаясь миссионерства, запрещали своей пастве и работать у Финна, и получать помощь от него, и тем не менее желающих получить работу всегда было больше, чем свободных мест. Надо сказать, что и протестантские миссионеры со своей стороны очень были недовольны Финном, который категорически запретил проповедь христианства среди евреев, получавших от него работу и пропитание. Финн же снова и снова объяснял миссионерам, сколь неэтично призывать к смене веры людей, выживание которых в данный момент зависит от тебя.

Здание Керем-Авраам сохранилось и оказалось в самом сердце харедимного района Иерусалима – Геулы, там есть и мемориальная комната, посвященная консулу и его жене. Здание принадлежит в наше время хасидам Карлин (там располагается их школа для девочек), весьма открытому и дружелюбному течению в хасидизме, и временами открыто для посещения.

Финн был из первых не-мусульман, открыто посетивших Храмовую гору – один раз в свите герцога Брабантского, а другой раз – сопровождая великого еврейского благотворителя Моше Монтефиоре. Прошло уже полтора века, но не утихают споры: так был ли Финн миссионером? Формально он покинул миссионерское общество, как только стал консулом. С другой стороны, он никогда не переставал быть глубоко верующим христианином и при всей любви к евреям и интересе к иудаизму, безусловно, считал свою веру единственной истинной. Но факт в том, что никто не может назвать ни одного еврея, которого бы он обратил в христианство за 17 лет жизни в Иерусалиме, большая часть которых прошли в непрерывном общении с еврейской общиной. Бесспорно, он привечал немногочисленных иерусалимских крещеных евреев, но не он посоветовал сменить им веру.

Из знакомства с дневниками Финна кажется возможным, что с течением времени отношение его к миссионерству менялось. Молодой учитель, внезапно ставший консулом, был полон мечтаний о том, как он «выведет к свету» несчастных евреев Иерусалима. Долгие годы труда на благо евреев (помимо, естественно, верной службы британской короне) заставили его много лучше понять и оценить верность евреев заветам предков. Неустанно критикуя дурное общественное устройство еврейской общины, зависимость от денег из-за рубежа, упрямых и часто недалеких ее руководителей – он никогда не позволил себе сказать ни одного дурного слова о еврейской религии и обычаях.

До конца карьеры Финн оставался довольно одиноким, поскольку рассорился и с протестантским епископом, и с раввинами, и с другими консулами. Зато он пользовался заслуженной любовью рядовых евреев. Когда его решили отправить в отставку, евреи писали петицию за петицией в Лондон, умоляя оставить его на посту. Финн все-таки в итоге вернулся в Англию, но прожил там всего несколько лет. Однако благотворительные проекты в Иерусалиме продолжила его вдова, дожившая до глубокой старости.