Звезда Баварского Рейха

Он вдохновенно говорил и писал на злобу дня – и стал лидером Баварской Советской Республики. Но в итоге слава Эрнста Толлера затухла. В Германии – из-за прихода к власти фашистов, в СССР – просто так.

В первой трети XX века успех немецкого драматурга и поэта Веймарской республики Эрнста Толлера был феноменальным – особенно в СССР. Во многом этот успех базировался на политизированности его творчества. Но в итоге драматургия Толлера не пережила ни своего времени, ни его самого. В Германии – из-за прихода к власти фашистов, а в Советской России – просто так. В Союзе, где «идейная» репутация Толлера была безупречной долгие годы, он в один миг стал чуть ли не предателем. Ему вменили «дезорганизацию» Баварской Советской Республики. Он правда был там одним из лидеров, но вот вся его вина заключалась лишь в отказе от бессмысленных убийств и кровопролития.

Эрнст Толлер родился в декабре 1893 года в прусском – а сегодня польском – городе Познань в зажиточной еврейской семье. После окончания местного училища он поступил в Гренобльский университет во Франции, но потом хотел вернуться домой и продолжить семейный бизнес. Но тут Германия объявила войну Франции, под влиянием пропаганды Толлер стал добровольцем немецкой армии и прервал свое обучение. Вскоре, как вспоминал сам Толлер, первоначальный подъем патриотизма сменился «настоящим ужасом бессмысленных убийств». Буквально первое же сражение сделало его пацифистом.

Это отразилось и в его первой пьесе «Преображение», написанной на фронте: «Я стою в окопе, киркой разрыхляю землю. Ее стальной наконечник застревает, я дёргаю и одним махом вырываю. На нем повис какой-то слизистый моток. Наклонившись, я вижу, что это человеческие кишки. Тут был зарыт мёртвый человек. Мёртвый человек. Не мёртвый француз. Не мёртвый немец. Мёртвый человек. Все эти мертвецы – люди, все эти мертвецы дышали, как я, у всех этих мертвецов были отцы, матери, жены, которых они любили, земля, на которой они жили, лица, выражавшие радость и горе, глаза, видевшие свет и небо. В эту минуту я осознаю, что был слеп, потому что сам себя ослепил. В эту минуту я наконец понимаю, что все эти мёртвые французы и немцы были братьями, и что я – их брат».

Толлер демобилизовался уже через год – и направился в Берлин, где попытался было продолжить обучение. Но на фоне кризиса, охватившего немецкую экономику, Толлер втянулся в политику и основал «Культурно-политический союз немецкой молодёжи», провозглашавший идеи пацифизма. Это был открытый шаг против системы – организация тут же попала под полицейский контроль, да и самого Толлера вскоре арестовали за речь на одном из политических собраний. Выйдя из тюрьмы через два месяца, Толлер тут же примкнул к членам антивоенной забастовки в Мюнхене и, будучи прирожденным оратором, быстро стал одним из лидеров бастующих. Там же он познакомился и сошелся во взглядах с лидером независимых социал-демократов Куртом Эйснером. За призывы, подталкивающие солдат на фронте к дезертирству, Толлер вновь попал в тюрьму, где активно писал антивоенные стихи и закончил ту самую первую пьесу «Преображение».

Очередное освобождение Толлера совпало с окончанием Первой мировой войны. Поражение Германии вскоре переросло в революцию внутри империи, в результате которой Бавария была провозглашена независимой республикой. Во главе ее встал Курт Эйснер, пригласивший Толлера в состав республиканского правительства. Впрочем, проведенные уже через несколько месяцев выборы показали непопулярность возглавляемой Эйснером партии. Эйснер решил сложить полномочия, но сделать этого не успел – его убили по дороге в парламент, что повлекло за собой новые волнения, результатом которых стало создание Баварской Советской Республики. Волею судьбы 25-летний Толлер возглавил первое правительство этой республики, просуществовавшее всего неделю – с 6 по 12 апреля 1919 года.

Тем не менее за эту неделю пацифисту Толлеру пришлось отражать атаки Берлина, не признавшего советскую республику и бросившего на Мюнхен огромные силы. Несмотря на превосходство германских войск, Толлеру удалось отбить первые атаки и даже одержать несколько побед. Будучи сторонником бескровной революции, он распорядился отпустить пленных и запретил вести артиллерийский огонь по городу, занятому противником, не желая жертв среди мирного населения.

Такая политика привела к конфликтам с другими членами правительства, в частности с Евгением Левине – тот возглавлял группу коммунистов и намеревался построить баварскую республику по образцу Советской России, не считаясь с человеческими потерями. На фоне этого Толлер ушел с поста командующего и стал рядовым борцом обороны. Это спасло ему жизнь. После того как в мае 1919-го германские войска взяли Мюнхен, почти все руководители республики были расстреляны. Скрывавшегося Толлера задержали лишь в июне, когда гнев германского командования несколько поутих. Следующие пять лет Эрнст Толлер провел в тюрьме, но именно эти годы принято считать рассветом его творчества.

В тюрьме Толлер написал свои лучшие стихи, экспрессионистские драмы «Человек-Масса» и «Немецкий калека», а также пьесы «Разрушители машин», «Освобождённый Вотан» и «Месть осмеянных любовников». Он передавал тексты на свободу, и они тут же становились знаменитыми. Освобождение Толлера в 1924-м, казалось, должно было послужить толчком к еще большему творческого подъему, но произошло все ровно наоборот. На свободе Толлера ждала уже совсем другая Германия, где революционные идеи сменились покорностью фашизму. И он вновь включился в борьбу – на этот раз с фашистами. Выражалась борьба в публичных выступлениях и новых антифашистских пьесах. Но в творчестве Толлера было все меньше и меньше заинтересованных.

За опытом строительства новой жизни Толлер отправился в 1926 году в СССР. И был крайне разочарован. Вот что вспоминал русский писатель Виктор Кибальчич, более известный под псевдонимом Виктор Серж: «Что я не могу передать, так это атмосферу гнетущей тошнотворной глупости на писательских собраниях, сведенных к ревностному служению власти. Между нами сидел Эрнст Толлер, недавно вышедший из баварской тюрьмы. Ему отрывками переводили одуряющую речь, и его большие чёрные глаза на лице, полном силы и спокойствия, выражали растерянность. Конечно, мятежный поэт представлял себе советскую литературу несколько иначе».

Но это было еще полбеды. В России Толлера начали ставить с начала 20-х, и интерес к его драмам был довольно устойчив. «Близкий нашему пролетариату по духу германский писатель и революционер Эрнст Толлер» – так писали советские газеты о его прибытии, в связи с которым готовились всевозможные встречи с читателями и многочисленные постановки по его пьесам. Радушно встреченный, Толлер планировал пробыть в СССР около двух месяцев. Но произошла история, вмиг изменившая отношение к иностранному гостю. В газете «Правда» была опубликована статья «Правда об Эрнсте Толлере». Ее автором был немец Пауль Вернер, тоже приехавший в Москву на VI съезд Исполнительного комитета Коминтерна. В статье Вернер обвинил Толлера в провале немецкой революции и вообще назвал «фантазером», «авантюристом», «демагогом» и «предателем», который «дезорганизовал» силы советской республики и совершил измену, не согласившись с коммунистом Левине и дав приказ к отступлению».

Это был приговор Толлеру и как политику, и как писателю. Реакция последовала незамедлительно. «Правда», а вслед за ней и остальные газеты, восторженно афишировавшие приезд Толлера, извинились перед читателями за публикации о предателе Толлере. Объявленные ранее выступления были отменены, все плакаты с их анонсами – демонтированы. Вот как вспоминал о приезде Толлера один из немецких театроведов: «Он был принят с невероятной пышностью. Плакаты по всему городу возвещали о его прибытии. Ему дали целый штат сопровождающих: переводчицы, секретарши, привлекательные женщины. Объявлены его выступления. Однако после статьи Вернера Толлер стал в Москве нежелательной фигурой. Он идет выступить с широко объявленным докладом – здание закрыто. Институт Каменевой сообщал ему: просим прощения, но зал сегодня не может быть использован. Вам забыли позвонить».

После этого инцидента пьесы Толлера ставились на советских сценах лишь изредка, а статей и публикаций о его творчестве не появлялось и вовсе. Толлер уезжал из Советской России глубоко обиженным и разочарованным. Впрочем, в 1934-м он вновь посетил СССР. Связано это было не столько с творческими изысканиями писателя, сколько с распутьем, на котором он оказался. К этому времени в Германии на Толлера была объявлена настоящая охота. По чистой случайности гестапо не застало его дома, ворвавшись в его квартиру в ночь поджога Рейхстага. Причем, говорят, целью было не арест, а убийство. Нацисты изъяли весь архив писателя. Сам Толлер в поиске пристанища посетил Швейцарию, Францию, СССР и Великобританию, но в итоге уехал в США.

В Америке Толлер стал лидером немецких антифашистов, развернув мощную кампанию по помощи беженцам из Германии, а затем – по поддержке гражданской войны в Испании. Он упорно, но тщетно убеждал американские власти, в том числе и лично Франклина Рузвельта, что гражданская война в Испании – лишь репетиция фашистов, готовящихся к большой войне. Толлеру никто не верил, все его призывы по-настоящему бороться с фашизмом оставались без ответа. От этого писатель впадал в депрессию, которая усугублялась все новыми и новыми нерадостными вестями. В Германии в концлагерь были заключены его брат и сестра. Собранная им огромная сумма в помощь республиканцев Испании попала в руки сторонников Франко, режим которого вскоре контролировал уже всю страну. В день победного марша националистов в Мадриде 22 мая 1939 года Толлера нашли повешенным в номере нью-йоркского отеля.