«Тогда мать вышла на дорогу»

У 87-летнего Леона Герштейна пятеро детей и 34 внука – и число правнуков всё время растёт. Он уверен, что всем им дал жизнь не он, а Польжецы, два года прятавшие его на чердаке от нацистов.

Я родился в Польше, в штетле Фрыштак, 21 декабря 1933-го. Это было маленькое местечко – порядка 1600–1700 человек. Понятное дело, что все – евреи. Вообще-то, расти я должен был в Ржешове – там у моего отца Янсена был свой обувной магазинчик. Но отец был весь в делах, а моя мама Фрида – в постоянных разъездах: она была разносчиком, люди ей заказывали вещи, и она их добывала. Вот почему рос я во Фрыштаке, у дедушки с бабушкой по материнской линии – Нехе и Ицхака Тепер. Мама, конечно, страдала каждый раз, когда от меня уезжала – много плакала. Но вообще она была крайне сильной женщиной – ни разу не видел ее отчаявшейся.

Как только разразилась война, мама тут же вернулась во Фрыштак. Но вот отец сказал, что останется в Ржешове из-за работы. Вскоре пришло время знакомства с нацистами. Как известно, Германия вторглась в Польшу 1 сентября 1939 года, а через две недели был праздник Рош а-Шана. Весь Фрыштак был в синагоге. И тут мы услышали выстрелы. Это нацисты окружили нас и стали стрелять. Мы бросились на пол, шепча «Шма, Исраэль». Тем не менее несколько евреев были убиты. После нас выпустили наружу.

Какое-то время нас особо не трогали, но в июле 1942 года обязали всех явиться на животный рынок. Всем все сразу стало понятно: бабушка моя надела похоронную одежду – ту, в которой ее должны были хоронить. Всех матерей, у которых было по пять и больше детей, погрузили в грузовики – все они были расстреляны в тот же день. Закопали в братской могиле в тот день и моих дедушку с бабушкой. Три четверти населения штетла были убиты. И все остальные, оставшиеся в живых, понятное дело, отлично представляли себе свой конец. Тогда моя мать вышла на проселочную дорогу – в одежде религиозной польской католички. Она пыталась найти кого-то, кого можно было бы попросить о помощи.

Мои родители – Станислав и Мария Польжец. Нас у них было пятеро детей: я – самый старший, еще Жанина, Владислава, Ванда и Дженовефа. Мы жили очень спокойной жизнью тут, в Завадке. Папа был фермером, мать – швеей. В то время было не так просто найти хорошую ткань. И в один из дней ее моей матери принесла Фрида Герштейн. Они поладили – пили чай, разговаривали. И вот в июле 1942 года Фрида пришла к нам в дом вновь и попросила спрятать ее, ее сына Леона, сестру Силию Визенфельд, а также мужа сестры Германа и их сына Мойше.

Чеслав Польжец

У нас заняло день добраться до Завадки пешком. В итоге перед нами предстал обычный деревянный дом, который стоял рядом с огромным лесом. Ближайшие соседи, к счастью, были далеко. В доме имелся чердак, на него вела длинная лестница. Там мы и жили денно и нощно два года. Было на чердаке и два, скажем так, маленьких оконца – хотя, скорее, это просто были две просверленные в стене дыры. Но можно было смотреть наружу и обозревать окрестности. И в случае опасности – бегом вниз, в бункер, который мы вырыли под ящиком для хранения овощей.

В первый же день моя мама собрала всех нас, детей, и предупредила: «Слово скажете о том, кто живет у нас на чердаке, и мы все умрем – немцы нас расстреляют». Мы осознали риск. Молчали, как рыбы в воде. И старались помогать – готовили еду, носили ее на чердак. Когда приходили другие фермеры, мы с сестрой запирались в соседней комнате – чтобы если вдруг с чердака какой звук, можно было подумать на нас.

Чеслав Польжец

В одну из зимних ночей мы услышали шаги: кто-то – и не один! – бежал к нашему дому. Потом послышался лай собак и несколько выстрелов. Мы пулей слетели с лестницы и спрятались в бункере. Но немцы слышали топот! Как только они ввалились в дом, они спросили: кто сбегал с чердака – и куда? «Дети, – ответил Станислав. – Они спали на чердаке, но услышали выстрелы и, испуганные, буквально скатились вниз». Немцы не были удовлетворены ответом. Они повалили мужчину на пол и начали бить, приговаривая: «Прекрати нам лгать. Кто это был на самом деле?» Но Станислав продолжал стоять на своем: «Это были дети». Нацисты сломали ему руку, но в итоге ушли.

А 6 августа 44-го наши земли освободили советские войска. Мы были свободны! Попрощавшись с нашими спасителями, мы сели на поезд и отправились в Ржешов. Но отца моего мы там не нашли – он был убит нацистами. Позже мы узнали, что из нашего штетла выжило только 25 человек. Если бы не семья Польжец, лежать бы и мне сейчас в лесу рядом с Фрыштаком, в котором расстреливали местных евреев. Я ежедневно благодарю этих пятерых польских героев – не только за свою жизнь. Ведь, по сути, они дали жизнь большой еврейской семье – у меня пятеро детей, десятки внуков и правнуков. Все они, конечно же, знают имена моих спасителей – и будут все до конца жизни им благодарны.

В 2013 году Еврейский фонд праведников – Jewish Foundation for the Righteous (JFR) – организовал встречу Леона Герштейна и Чеслава Польжеца в Нью-Йорке. Позже по мотивам их истории был снят короткий документальный фильм «Тихие герои», который и лег в основу этой статьи. Посмотреть фильм на английском можно на странице JFR в Facebook.