Месть еврея генералу

Белого генерала Якова Слащёва приняли обратно в СССР – несмотря на его жестокость в годы Гражданской войны. Отомстил ему за все еврейские погромы красноармеец Лазарь Коленберг, выстрелив трижды в упор.

Вечером 10 января 1929 года Яков Слащев, экс-генерал Белого движения, а ныне преподаватель тактики на курсах офицеров Красной армии, праздновал свое 43-летие. Гулянку устроили в его комнате общежития в Москве. Поднимали тосты за советскую Россию, Слащев ругал барона Врангеля, у которого когда-то служил – разошлись уже под утро. Когда на следующий день в комнату к Слащеву постучали, он подумал, вероятно, что это вернулся «догуливать» один из гостей. Однако пришедший был ему не знаком. Гость без слов вытащил револьвер и почти в упор трижды выстрелил в Слащева. Экс-генерал скончался на месте. Его убийца не прятался и не пытался бежать. Он сдался милиции и при аресте заявил, что его зовут Лазарь Коленберг, он еврей, коммунист, а стрелял в Слащева из мести – за убийство брата и погром, которые десять лет назад белый генерал учинил в еврейском местечке под Николаевом.

История убийства «возвращенца» Слащева наделала немало шума в эмигрантской прессе. За границей хорошо помнили его публичные ссоры с бароном Врангелем, его «бесшабашность» и пристрастие к кокаину, а также его триумфальное возвращение в СССР, ставшее впоследствии примером для многих белых офицеров, тосковавших по родине. «Убит генерал Слащев, снискавший печальную память своей исключительной жестокостью», – написало издание русских эмигрантов в Берлине. Советские газеты, напротив, были скупы на подробности. Они написали, что убийца сдался, но следствие признало его невменяемым.

В 1919 году Яков Слащев получил в Белом движении известность как «спаситель Крыма». Тогда он буквально разгромил части Красной армии в сражении при Перекопе – при этом у Слащева было не больше пяти тысяч солдат, а большевики атаковали 40-тысячным войском. После этого Слащев год правил Крымом практически единолично, пока его не выбила Красная армия – в это время его называли также «диктатором» полуострова.

Что боевой путь кавалеристов Слащева по Украине и Крыму сопровождался погромами еврейских мест и жестокими репрессиями, было общеизвестно. Считают, что именно Слащев стал прототипом генерала Хлудова в пьесе Михаила Булгакова «Бег»: жестокий организатор массовых казней, везде видевший «еврейскую» и «красную» угрозы – Слащев, кажется, не делал между ними разницы. Во время его крымского «правления» бытовала частушка: «От расстрелов идет дым, то Слащев спасает Крым». Позже Лазарь Коленберг, его убийца, скажет, что «бесчинства по отношению к евреям и казнь его собственного брата произвели на него гнетущее впечатление» и привели к появлению навязчивой идеи мести генералу.

Современники утверждали, что пресловутая «бесшабашность» и совершенно непредсказуемый характер Слащева происходили от его наркотической зависимости. Ветеран Первой мировой и георгиевский кавалер, он стал употреблять морфин, по некоторым данным, еще в 1919 году. В первые месяцы Гражданской войны его ранили в живот, рана долго не заживала – требовалось обезболивающее. Позже, подобно некоторым другим белым офицерам, Слащев «подсел» на смесь кокаина со спиртом, о чем сам докладывал Врангелю, в подчинении которого находился: «Интриги на маленькой территории Крыма невероятно растут. Борьба идёт с коренными защитниками фронта, до меня включительно, вторгаясь даже в мою частную жизнь (спирт, кокаин)». Злоупотребление веществами, паранойя, вспышки гнева – по воспоминаниям современников, генерал Слащев мог, например, расстрелять в потолок избы весь барабан револьвера, если на совещаниях адъютанты осмеливались с ним спорить. При этом для его бойцов порядки были строги: вплоть до расстрела за мародерство и грабеж населения – впрочем, еврейское население было для Слащева не в счет.

Возвращение одиозного белого генерала в советскую Россию – один из самых примечательных эпизодов конца Гражданской войны. С конца 1920 года Слащев находился в эмиграции в Константинополе. С бароном Петром Врангелем он порвал окончательно: публично раскритиковал его за неумелые действия и сдачу Крыма. В ответ Врангель устроил суд, где лишил Слащева генеральских погон. Слащев переоделся в старую императорскую форму и заявил: «В генералы произвели меня люди, которые сами не имели на то права. А вот чина полковника, который мне дал император, никто, кроме императора, не лишит».

В 1921 году в контакт со Слащевым вошел агент ВЧК Ян Тененбаум – он телеграфировал в Москву, что тот «находится в таком нищенском состоянии, что склоняется к возвращению на родину». К тому времени экс-генерал жил на окраине Константинополя и пытался заработать разведением кур. Вместе с ним жила и его гражданская супруга Нина Ничволодова, которую еще в годы боев за Крым Слащев возил с собой под видом ординарца.

Есть сведения, что за возвращение Слащева в Россию ратовал сам Ленин. По мнению Ильича, опыт «крымского диктатора» мог бы пригодиться в подготовке кадров РККА. Ленину противостоял Троцкий, писавший в записках, что возвращать Слащева не нужно: «Он приспособиться не сможет. Будет “беспокойной ненужностью”». Сам Слащев, словно предугадывая свою судьбу, торговался и требовал личную охрану «от возможных мстителей».

В конце ноября 1921 года Слащев прибыл в Севастополь, откуда его доставили в Москву. Белому генералу дали работу инструктора по тактике для командного состава РККА. Советский военачальник Павел Батов вспоминал, что на лекциях Слащева всегда было полно народу: «Преподавал он отлично. Многие слушатели сражались против “слащевцев” за Крым, а теперь бывший белогвардейский генерал не жалел язвительности, разбирая ошибки сторон».

Позже следствие установит: Лазарь Коленберг, мечтавший о мести Слащеву десять лет, в 1928 году наконец нашел способ ее осуществить. После смерти брата от рук генерала Лазарь сам пошел в РККА: в боях с белыми получил контузию, дослужился до командира взвода. В Москве Коленбергу удалось записаться на курсы Слащева. Несколько месяцев мститель посещал их, изучая график передвижений и расписание своей жертвы. В декабре, за месяц до убийства, он съездил в Киев – как сам скажет следователям, «чтобы забрать припрятанный для особого случая парабеллум».

Сейчас это назвали бы «идеальным убийством». Коленберг знал все о генерале. Есть данные, но они не подтверждены, что мститель, планируя убийство, даже посещал приватные уроки по тактике на квартире Якова Слащева. Он учел даже день рождения. Похмелье, которым будет страдать наутро генерал, сделает его рассеянным и нерасторопным.

От трех выстрелов Яков Слащев скончался на месте. На допросах убийца раз за разом говорил про погром и убийство брата, учиненные Слащевым в 1919 году. Помимо этого, следствию было трудно добиться чего-то от Коленберга – спустя шесть месяцев его признали невменяемым и дело закрыли. После этого следы Лазаря Коленберга теряются. Неизвестно даже, пришлось ли ему пройти принудительное лечение или же его отпустили восвояси, завершив расследование.

Все это привело к появлению версии, что устранение Слащева спланировали спецслужбы, а Лазарь Коленберг был их агентом. Сегодня доказательств этой версии нет – как, впрочем, и четких опровержений. При этом историки обращают внимание на другой факт: убийство Слащева было не единственным актом «еврейской мести» за жестокость во время Гражданской войны. В 1926 году в Париже еврей и анархист Самуил Шварцбуд застрелил экс-атамана Симона Петлюру. Шварцбуд заявил, что сделал это в качестве возмездия за еврейские погромы Петлюры на Украине в 1918–1920 годах – по разным оценкам, их жертвами стали до 50 тысяч человек. Процесс над Шварцбудом освещали в советской прессе. За него вступились Горький, Эйнштейн, Шагал, Роллан и другие деятели науки и искусств. В итоге Шварцбуда полностью оправдали – несомненно, Лазарь Коленберг избрал его пример в качестве ролевой модели.