Красотка города берёт

Красотка Женя Авербух строила дома, но была не прочь «построить» и мужчин. Когда мэр Дизенгоф доверил ей главную площадь Тель-Авива, на него смотрели косо.

В начале 30-х годов ХХ века Тель-Авив был одним из самых передовых мест на планете – по крайней мере, в архитектуре. В Нью-Йорке, пережившем волну строительства небоскребов, в архитекторах ходили немолодые усатые мужчины. Был всю жизнь при бороде и усах Густав Эйфель, чьим творением продолжали восторгаться – и ужасаться! – в Париже. Тем удивительнее было, когда крупный конкурс по планировке центральной площади Тель-Авива неожиданно выиграла 25-летняя девушка – Женя Авербух. Потеснить мужскую касту архитекторов было возможно только в молодом городе, который отчаянно искал свое лицо.

Женя родилась в 1909 году в малороссийской глубинке – местечке Смела. Ей было два года, когда семья совершила алию и поселилась в Тель-Авиве. Отец Зеев Авербух стал одним из первых фармацевтов в городе. Мать Цвия занималась скульптурой: именно от нее Женя унаследовала страсть к созданию новых форм. В 1925-м девушка окончила тель-авивскую школу и отправилась изучать архитектуру в Рим – в академию Regia Scuola di Architettura, куда нередко отправляли отпрысков зажиточные семьи из подмандатной Палестины. После двух лет в Риме Авербух продолжила учебу в Бельгии. В 1930 году она получила диплом по архитектуре в Королевской академии искусств Брюсселя – и вернулась в Тель-Авив, где открыла небольшое архитектурное бюро. Уже тогда бизнес оказался замешан с сердечными делами. Ее партнер Шломо Гинзбург ненадолго стал и ее мужем.

Основанный в 1909-м, Тель-Авив к концу 20-х годов представлял собой «мешанину и борьбу разных вкусов» и «воплощение эклектики». Так говорил о нем шотландец Патрик Геддес, разработчик первого генплана города. Геддес планировал сделать из Тель-Авива «город-сад» – эту модную концепцию он привез из Британии, под управлением которой тогда находилась в будущем израильская территория. Город поделили на участки для односемейных домов. Между ними запланировали разбить 60 публичных садов, а вдоль моря протянуть масштабный пляжный променад. План Геддеса утвердили в 1926 году. Частично его удалось реализовать – но время внесло свои коррективы.

В начале 1930-х в Тель-Авив стали прибывать архитекторы из Европы, воспитанные на идеях «интернационального» стиля и немецкой школы Баухаус. Это направление отличали функциональность и прагматизм: прямые линии, четкие геометрические формы, гладкие поверхности и отказ от архитектурных излишеств. «Меньше – значит больше!» – провозгласил Людвиг Мис Ван Дер Роэ, идеолог и один из директоров Баухауса. Молодым архитекторам Тель-Авива планировка Геддеса казалась устаревшей. По их мнению, она тормозила само развитие города. Особенно их раздражало деление на участки – при быстром приросте населения такой концепт был очевидно провальным. «Они хотели преодолеть рамки генплана и устроить архитектурный бунт», – писала журналистка-историк Эдина Мейер-Мерил. Одним из этих бунтовщиков и была Женя Авербух.

В 1934 году ее имя прогремело на всю Палестину. На местном конкурсе 25-летняя девушка обошла опытных архитекторов-мужчин – ей дали право разработать дизайн новой площади в центре города. Проект фигурировал еще в «генплане» Гедесса. Тот предлагал устроить площадь в виде звезды Давида, от лучей которой отходили бы шесть магистралей. Женя Авербух предложила другой вариант – в духе любимой ей модернистской архитектуры. В ее версии площадь стала круглой с фонтаном в центре. Ее обрамлением стали трехэтажные дома с изгибающимися окнами и балконами-лентами. По замыслу Авербух, весь комплекс должен был создать иллюзию присутствия внутри одного большого здания. Но оно должно было не подавлять, а успокаивать – отсюда волнообразные фасады.

Конкурс курировал лично мэр города Меир Дизенгоф. Втайне от него городской совет решил дать новой площади имя покойной жены Дизенгофа – Зины. Под этим названием площадь существует и сегодня. Меир и Зина познакомились совсем молодыми в Житомире. Современники описывали их отношения как «близкие к идеалу»: Зина посвятила всю себя мужу и семейному уюту – но, к сожалению, рано умерла. Это случилось в 1930-м, ей было 48 лет. На церемонии закладки первого камня мэр расчувствовался: «Я был необычайно тронут тем фактом, что совет города решил увековечить память о моей покойной жене и соратнице. Мне хочется вновь повторить слова из книги Иеремии, что я обратил к своей супруге в час прощания с ней: “Я вспоминаю о дружестве юности твоей, о любви твоей, когда ты была невестою, когда последовала за Мною в пустыню, в землю незасеянную”». После этого мэр смахнул слезу и ускакал на белой кобылице Мейре по одной из новых улиц, которой дали уже его собственное имя – улица Дизенгофа.

Строительство площади по проекту Жени Авербух завершили в 1938-м. Все это время злые языки говорили, что девушка выиграла конкурс только потому, что мэрия хотела сэкономить деньги. Якобы ее «округлый» проект был самым дешевым – и из-за этого обошел проекты конкурентов-мужчин. Сама Авербух эти выпады не комментировала: ее мысли в это время занимала любовная история. В 1935 году Авербух вышла замуж за главного полицейского в Тель-Авиве – Хаима Альперина. История не сохранила подробности их знакомства. С большой долей вероятности они могли встретить друг друга во время работы Авербух над проектом площади Зины Дизенгоф: силы правопорядка охраняли в числе прочего официальные мероприятия по открытию новых зданий и улиц.

Ветеран Первой мировой войны, воевавший в британском Еврейском легионе, Альперин возглавлял полицию Тель-Авива с начала 20-х годов. Интересно, что неоднократно объектом его донесений и рапортов становился сам мэр города. Однажды полицейский патруль остановил Меира Дизенгофа во время попытки въехать на лошади в общественный парк. В другой раз мэра попытались задержать, когда тот шел на пляж в одних плавках. Полицейский потребовал у градоначальника надеть штаны. Дизнегоф его проигнорировал. Патрульный побоялся сам арестовывать градоначальника и сообщил об инциденте Альперину. В итоге тот написал мэру резкое письмо, посоветовав выполнять законы, большинство из которых тот сам же и принял.

В Женю Авербух было сложно не влюбиться. С фотографий середины 30-х на нас смотрит светловолосая красотка. Ее короткие волосы уложены по моде того времени. В руке – сигарета. На плечи накинуто пальто. Авербух и Альперин прожили вместе до конца жизни. У пары родился сын Давид.

В следующие годы Авербух продолжала проектировать здания и общественные пространства. Она стала автором Дома женщин-пионеров – аналог досугового центра – в Иерусалиме, создавала макеты сельскохозяйственных деревень и синагог. В 50–60-е Авербух вновь увлеклась городской функциональной архитектурой: ей принадлежат проекты многоквартирных домов в северной части Тель-Авива. Но все эти годы именно площадь Зины Дизенгоф оставалась «визитной карточкой» женщины-архитектора.

Сама Авербух признавалась, что, приступая к этому проекту, вдохновлялась работами немецких братьев Лукхард. В 20-е те выиграли конкурс на реконструкцию площади Александрплатц в Берлине. При нацистах этот проект заморозили – но, глядя на чертежи и рисунки братьев, нельзя не отметить сходство с тель-авивской площадью. Это те же волнообразные здания, которые окружают автомагистраль и небольшой парк.

В 1978-м площадь Зины Дизенгоф реконструировали по проекту архитектора Цви Лишера. Ее поверхность «подняли» на бетонных сваях, чтобы освободить место внизу для автомобильных потоков. В 1986-м на площади установили кинетический фонтан. По замыслу архитектора Якова Агама, эту конструкцию из огромных шестеренок приводили в движение потоки воды. В 2016 году власти Тель-Авива объявили о масштабной реконструкции. Площадь Зины Дизенгоф вновь «опустили» на землю, движение машин сделали круговым – и она вновь приобрела первоначальный вид.