Джорджо Перласка: Ускорившееся время

Ко всем прочим достоинствам посла Испании следует добавить еще одно: из Будапешта он выбыл.

Быть послом, наверное, вообще не легко, а уж в такое-то время — особенно. С венгерскими властями, правда, какое-никакое взаимопонимание было, а вот с немцами — никакого. Кажется, до фюрера стало доходить, что Франко его, современным языком говоря, кинул. Хотя официального тому подтверждения нигде нет. При этом русские, для которых он фашист, франкист и вообще вражина, уже у порога и (в чем посол не сомневался) вот-вот появятся, а немцы (не сомневался посол и в этом) при срочной эвакуации его непременно забудут.

Посольством управлял первый секретарь Анхель Санс-Брис, с которым Джорджо был хорошо знаком и в его порядочности совершенно уверен. Анхель проживал в отличном особняке с правом экстерриториальности. Этот момент был особенно важен, вот только особняк никогда бы не смог принять такого количества людей, которым, по твердому (и совершенно справедливому) мнению Перласки, вскоре потребуется убежище.

Увы, даже он не мог себе представить — как скоро (как потом оказалось, гораздо раньше, чем рассчитывали). У Санс-Брисов нашему герою приходилось встречаться, к примеру, с графиней Дешшевффи, супругой известного депутата парламента. Граф располагал важной и достоверной информацией, которой через супругу делился с иностранцами. Здесь же встречались корреспонденты крупнейших зарубежных газет — вполне западной ориентации. По правде сказать, им больше и встретиться-то было негде: не в немецкое же, в самом деле, посольство идти, и не в болгарское!

Санс-Брис охотно пошел навстречу. Стало ясно: посла очень вовремя убрало из города и страны само Провидение…

На рассвете 19 марта в пансионе «Голубой Дунай», весьма комфортабельном прибежище зажиточных иностранцев, где проживал Перласка, раздался звонок. Звонил старый друг профессор д’Aлессандро: «Немцы в городе. Поверь мне, будет нечто ужасное. Нам всем лучше смыться».

Перласка покинул пансион — и другого места для ночлега у него не осталось. Улицы были полны немецких солдат, державшихся как хозяева. В центре Джорджо видел, как патруль застрелил мальчика лет десяти, который пытался убежать.

«Что это?» — спросил он у дворника, не в силах понять случившегося. Дворник шепнул: «Еврейчик»… И впрямь: чему удивляться-то?

Через несколько дней немцы объявили об интернировании всех находящихся на территории Венгрии итальянцев. Включая дипломатов и госслужащих. Частное лицо, торговца скотом (экспорт-импорт), это, естественно, тоже касалось. Санс-Брис позволил ему оставаться на вилле целых десять дней. Джорджо пытался оформить бумаги, которые позволили бы ему и еще нескольким итальянцам выбраться с берегов Дуная в Южную Италию. Увы, безрезультатно. Глаза и уши у немцев были повсюду.

Так наш герой угодил в лагерь. Ну, лагерем-то (в том смысле, как мы представляем себе немецкий концлагерь) этот пункт для интернированных в городишке Кекеше, конечно, не был. Все-таки в нем задержали персон высокопоставленных. Кормили неплохо (опять же, не ресторан «Геллерт», но и — даже! — не немецкая солдатская столовая-кантина), даже сигареты выдавали. А дамы — в этом заключении — состязались меж собой за благосклонность красавца Джорджо.

В лагере он провел не так уж много времени. Хотя достаточно, чтобы понять, что немцы могут перестать выдавать сигареты и начать избивать, а то и расстреливать. Кто его знает, что в Италии произойдет! Пока же оставалась германская надежда на сотрудничество с марионеточной республикой Сало, где ждал указаний немецкого командования Бенито Муссолини…