Русское наследие баронов Штиглицей

Людвиг Штиглиц, сын придворного еврея князя Вальдекского, обретший в России вторую родину, сделался личным финансистом императорских особ и был возведен в баронское достоинство. А его сын Александр стал первым управляющим Государственного банка Российской империи (прародителя Центробанка), 155 лет со дня основания которого исполняется в этом месяце.

Потерявший сто тысяч и заработавший миллионы

Шестеро детей из маленького немецкого городка Арользен рано потеряли отца, давшего им первоклассное по тем временам образование. Им пришлось самостоятельно зарабатывать себе на жизнь, возможно, именно поэтому в юном возрасте трое из них, Николай, Бернард и Людвиг Штиглицы, перебрались в Россию. Все они добились успеха на деловом поприще, но шедрее всего удача улыбнулась самому младшему — Людвигу, который оказался в Российской империи в первые года XIX века, когда ему было двадцать с небольшим.

Сто тысяч рублей, необходимые для создания собственного дела, он занял у брата Николая. Поначалу дела пошли не слишком удачно, и юный Людвиг быстро разорился и влез в долги. Однако Штиглиц-младший был усердным и смышленым молодым человеком, успел обзавестись выгодными связями, например, знакомством с графами Нессельроде и Бенкендорфом. Это помогло ему не просто остаться на плаву, но уже через год вернуть все долги вместе с процентами. И еще стать придворным банкиром.

В 1803 году Людвиг Штиглиц записался в первую купеческую гильдию и основал в Петербурге банкирский дом «Штиглиц и К°». Свою первую награду — бронзовую медаль на анненской ленте — Людвиг получил за то, что жертвовал щедрые суммы на военные нужды во время Отечественной войны 1812 года. Примерно в те же годы Штиглиц, чтобы избежать юридических ограничений, которые распространялись на евреев, сменил веру. По примеру многих выкрестов в России того времени он перешел не в православие, а в лютеранство.

Жена Штиглица, Ангелика, родила ему троих детей: Наталью, Николая и Александра, последний и продолжил дело отца.

В 1819 году Людвиг Штиглиц, уже зарекомендовавший себя к тому времени талантливым предпринимателем, стал личным банкиром императора Александра I. Вот что пишет о нем историк Лев Бердников: «Свойственная ему сметливость, оборотистость и точный расчет вкупе с самообладанием и железной выдержкой определили его надежный и быстрый коммерческий успех. Кроме того (это отмечали даже его недруги), Людвига отличали трудолюбие и непоколебимая честность, ставшая своего рода визитной карточкой его банкирского дома». Все эти качества позволили Штиглицу наладить взаимовыгодные связи с банкирскими домами Запада и заняться успешной организацией внешних займов.

Владелец заводов и благотворитель

Несмотря на то что его банк и так процветал, в числе клиентов были самые влиятельные персоны, а «слово ценилось выше векселя», как писала пресса, Людвиг постоянно расширял бизнес. В «копилке» его предприятий оказались бумагопрядильные мануфактуры, сахарные и свечные заводы. Он стоял у истоков первого в России страхового предприятия, финансировал строительство железных дорог, помогал созданию первой в стране пароходной компании.

Деловые предприятия не мешали барону Штиглицу (а в потомственное баронское достоинство за заслуги в развитии российской торговли Людвиг был возведен в 1828 году) уделять время светским забавам: о балах и раутах, устраиваемых им, ходили легенды, они вызывали неизменный восторг столичной аристократии.

Денег на благотворительность барон не жалел. Будучи высокообразованным человеком, он жертвовал громадные средства на нужды образования. Два петербургских учебных заведения, Коммерческое и Торгово-мореплавательное училища, существовали главным образом за его счет. Немалые суммы доставались также Технологическому институту, Дому призрения нищих, детской больнице и приюту.

Умер Людвиг Штиглиц, как писала пресса того времени, «от нервического удара». Случилось это 6 марта 1843 года, было ему 65 лет. Хоронили барона, несмотря на оставленное им тридцатимиллионное состояние, без всякой пышности. В день прощания с ним по просьбе купечества была закрыта биржа, что само по себе уникальный случай. Как вспоминали очевидцы, «когда колесница выехала на Невский проспект, ей должно было остановиться, вся эта широкая улица до перекрестка Литейного наполнена была народом, и по пустынным в обыкновенное время улицам, ведущим на Волково поле, стояли густые толпы». Так почитатели провожали великого русского банкира и филантропа.

Банкир поневоле

Александр Штиглиц оказался достойным продолжателем дела своего отца, хотя в юности не собирался становиться финансистом, поскольку эту роль прочили его старшему брату Николаю. Но тот рано умер, и именно Александр оказался главным наследником всего состояния, банкирского дома и баронского титула. Последний наказ, который Людвиг Штиглиц дал сыну, звучал так: «Люби Россию, и она будет любить тебя». Эти слова оказались пророческими. Поначалу, однако, неожиданный поворот судьбы стал шоком для молодого человека, который собирался заниматься наукой и искусством, учился в Дерптском университете, увлекался литературой и живописью. И все же в 30-летнем возрасте он принимает в свои руки семейное дело.

И надо сказать, что ему быстро удается сохранить процветание банкирского дома «Штиглиц и К°». Он с успехом добивается выгодных зарубежных займов для строительства Николаевской железной дороги, демонстративно отказывается хранить собственные сбережения за границей — несмотря на то что Крымская война фактически обескровила финансовую систему России. Его пример имел громадное значение: множество богатых россиян оставили свои капиталы в России, поместив их в банк Штиглица. Сам он говорил о тех временах так: «Мой отец и я заработали свое состояние в России. И я готов потерять с ней все свое состояние, если она окажется несостоятельной».

Российский Ротшильд и король биржи

Пресса называла Александр Штиглица «российским Ротшильдом». Он был избран председателем Биржевого комитета Санкт-Петербурга, получил чин статского советника. Ходили слухи о его невероятном влиянии на деловую жизнь столицы, поговаривали, что он сам назначает котировки по векселям.

Банкирский дом Штиглица, наряду с финансами, занимался еще и торговлей: он импортировал хлопок, а экспортировал сало, лес, пеньку. Барон был одним из учредителей Московского купеческого банка, владельцем металлургических заводов и золотых приисков. Предпринимательский талант Александра помог ему увеличить отцовский капитал в четыре раза.

Барон Штиглиц увлекся строительством железных дорог, на его собственные средства был возведен участок от Санкт-Петербурга до Петергофа. В 1857 году он стал учредителем «Главного общества российских железных дорог». У организации были амбициозные цели: связать железными дорогами земледельческие районы империи с двумя столицами, Варшавой и побережьями Балтийского и Черного морей.

Однако через два года после создания железнодорожное общество начало нести убытки. Оно потеряло 4,5 миллиона рублей, стоимость акций упала ниже номинала. Параллельно в биржевом комитете у Штиглица появилась мощная оппозиция, выступавшая против монополии, которая закрепилась за ним. Барону пришлось отойти от коммерческой деятельности, он даже подумывал об эмиграции. Но Россия не хотела, чтобы он ее покидал. Штиглицу предложили пост директора в создаваемой в стране государственной банковской структуре. И он согласился.

В то время перед империей стояла задача реформировать свою финансово-кредитную систему, чтобы поддержать развивающееся в России промышленное производство. Этим и занимались государственный банк и его глава, который сыграл далеко не последнюю роль в создании многих российских коммерческих акционерных банков. Государственный банк принял на себя и функции по ведению международных расчетов и получению внешних займов.

И все же Штиглиц довольно рано покинул свой пост и в 52 года вышел в отставку. Более того — Александр Людвигович совершенно устранился от дел и, имея более трех миллионов рублей годового дохода, перешел на положение рантье. Единственное, от чего не отказался Штиглиц, и то по просьбе императора, так это от членства в комитете финансов, где он отвечал за иностранное отделение канцелярии Министерства финансов. За заслуги перед Россией он был произведен в действительные тайные советники, награжден орденом Святого Владимира II степени, а за заслуги по организации Всемирной выставки в Париже получил от президента Франции орден Почетного легиона.

Благотворитель и отец чужой дочери

Чем же стал заниматься еще полный сил предприниматель? Он наконец смог посвятить себя тому, что так любил с юности: искусству. Театр, особенно опера, влекли барона, он не пропускал премьер.

На его средства были созданы Центральное училище технического рисования с уникальным музеем, построены жилые поселки, школа и больница для рабочих его предприятий в Нарве.

Наследников у Штиглица не было. Единственный сын Людвиг умер в раннем детстве. Вместе с женой Каролиной они воспитывали подброшенную в дом еще младенцем девочку. По слухам, приемная дочь Штиглицев была незаконнорожденным ребенком великого князя Михаила Павловича, брата Николая I. Как гласит легенда, барон нашел девочку в саду своей дачи на Каменном острове. Он дал ей имя Надежда Михайловна Юнева (фамилия была придумана потому, что нашли ребенка в июне). Она и стала наследницей барона после его смерти.

Не обошел барон в завещании и главные свои «детища»: больницы, училища, приюты… А своему любимцу — Училищу технического рисования барона Штиглица — он оставил 5 миллионов рублей на создание художественного музея и библиотеки. Сейчас это Государственная художественно-промышленная академия, которая с 2006 года носит имя своего основателя.

Барон пережил жену на 10 лет и умер в 1884 году от пневмонии. Как и отца, его хоронили с особыми почестями. Отпели барона в лютеранской Церкви Петра и Павла и отвезли в Нарву. Рабочие его фабрик несли гроб на руках в семейную усыпальницу, где он завещал себя похоронить.

В жизни Александр Штиглиц руководствовался наказами своего отца, который когда-то написал в завещании: «Любезный сын мой, Александр! (…) Имя, которое носишь, — второй для тебя капитал. (…) Сохрани это имя, дабы оно перешло и к тем, которых однажды после себя оставишь».

И он оставил это имя тому, что оставил после себя: училищу и музею. И всем тем, кто до сих пор пользуется плодами «просвещенной благотворительности» барона Штиглица.