Выпускник концлагерей

Он был талантливым химиком, потом – невезучим партизаном. Попав в Освенцим, он стал летописцем Холокоста. Многие упрекали его за отсутствие других тем, но он продолжал описывать круги пережитого ада – методично и беспристрастно. Примо Леви понадобилось четыре книги, чтобы рассказать обо всем, успокоиться и умереть.

Химик по образованию, он начал писать в попытке заглушить ужасные воспоминания. Впрочем, даже в литературе он старался придерживаться научного подхода – аналитически и четко он описывал жестокость и гнусность тех кругов ада, которые ему пришлось пройти. Ада под названием Освенцим. В нем Примо Леви была «дарована привилегия» – выжить. И возможность жить он воспринял как ответственность, предполагавшую рассказ о жизни в лагерных застенках. Да, он не был единственным, кто рассказывал об ужасах концлагерей в своих книгах, но был одним из немногих, кто при всей проницательности говорил об этом как-то спокойно. Леви считал, что эмоции искажают достоверность, и без того ограниченную рамками увиденного: «Мы, кого судьба пощадила, пытались рассказать не только про свою участь, но с большей или меньшей степенью достоверности про участь тех, канувших; только это были рассказы “от третьего лица”, о том, что мы видели рядом, но не испытали сами. Об уничтожении, доведенном до конца, завершенном полностью, не рассказал никто, потому что никто не возвращается, чтобы рассказать о своей смерти».

Примо Леви родился в Турине в июле 1919 года в семье пьемонтских евреев, придерживавшихся либеральных взглядов. Отец работал в крупной промышленной фирме, а воспитанием детей занималась мать. Будучи хорошо образованной женщиной, она привила детям любовь к чтению и музыке, обучила нескольким иностранным языкам. Домашнее образование стало основным для Леви: несмотря на то, что в 1925 году он поступил в престижную школу, он появлялся там лишь на промежуточных проверках знаний. Закончив начальную школу раньше сверстников, в 1930-м он стал самым юным учеником королевской гимназии Массимо д’Адзелио. Именно тогда он, единственный еврей в классе, впервые столкнулся с антисемитизмом. Пребывание в стенах этого учебного заведения автоматически означало членство в «Авангардисти» – фашистском движении для молодых итальянских юношей. Примо Леви пришлось состоять в рядах этой организации в течение года. Это был мощный рычаг пропаганды и действенный способ воспитания молодежи в духе фашистской идеологии Муссолини.

Однако для Леви обучение в гимназии вскоре сменилось лицеем, где после книги Уильяма Брага «О природе вещей» он решил стать химиком. Успешно сдав экзамены в 1937 году на химический факультет, Леви был зачислен в Туринский университет. Это был последний год, когда итальянским евреям было разрешено поступать в высшие учебные заведения. Как известно, навязываемые немцами расовые законы в Италии долгое время игнорировались, но с каждым годом нацисты становились все настойчивее. Сначала, в 1934-м, была запрещена книга «Чёрная любовь» о романе итальянки и африканца, затем приняты декреты о запрете смешения с эфиопами и арабами, а 5 сентября 1938-го утвержден и декрет об ограничении прав евреев. Помимо прочего декрет запрещал евреям посещать государственные учебные заведения, разрешая закончить курсы лишь тем, кто поступил до его принятия. Среди «успевших» оказался и Леви: ему удалось завершить образование и написать диплом под руководством человека с антифашистскими взглядами.

Но те же расистские законы не позволяли Леви найти никакую работу. По фальшивым документам на протяжении нескольких лет он работал в химических лабораториях на мелких предприятиях Турина и Милана, постоянно перемещаясь по Италии и избегая зон немецкого влияния. В 1942-м Леви стал членом антифашистского движения сопротивления. Когда в сентябре 43-го, после освобождения Муссолини, в оккупированной немцами северной Италии была создана Итальянская социальная республика, Леви вместе с группой товарищей решил примкнуть к партизанскому движению. Отряд, в который попал Леви, должен был функционировать в Альпах, но до гор так и не добрался. В силу неопытности, а также, как отмечал сам Леви, тотального отсутствия денег и оружия почти все из отряда в декабре 1943 года были арестованы как «подозрительные личности».

«В ходе последовавшего затем допроса я предпочёл признать свой статус “итальянского гражданина еврейской расы”, – писал Леви в рассказе “Путь”. – Я полагал, что в противном случае не смогу объяснить, каким образом оказался в местах, слишком заброшенных даже для беженца. Я думал (ошибочно, как выяснилось позже), что признание в политической активности повлечет за собой пытки и верную смерть. Выяснив, что я еврей, фашисты отправили меня в Фоссоли, под Моденой, где находился большой пересыльный лагерь, первоначально предназначавшийся для британских и американских военнопленных, а теперь превращённый в сборное место для различных категорий людей, неприемлемых для новорожденной фашистской республики».

Книга «Если это человек», в которой появился этот рассказ, стала первой из автобиографичных изданий Леви. Наиболее известные из последующих – это «Передышка» и «Канувшие и спасенные». В них Примо Леви рассказал, как был перевезен в Освенцим и как провел там 11 месяцев до освобождения лагеря Красной армией. Как избежал смерти благодаря тому, что его назначили помощником лаборанта, занимавшегося получением синтетической резины, как, заболев скарлатиной, попал в лагерный лазарет, не оказавшись, таким образом, в рядах «марша смерти». Писал и о том, как после освобождения год добирался домой, побывав в советском пересыльном лагере.

И тем не менее автобиография была для него вторична. Как уже говорилось, в его книгах нет ни жалоб, ни просьб, ни проклятий. Главное в них – смертный ужас летописи Холокоста, написанной почти без проявления собственных чувств. Леви хотел засвидетельствовать нацистскую попытку искоренить евреев, то, что сам он впоследствии называл «умышленным мучительством». Он описывал, как в пересыльных вагонах не было туалетов и как под гогот охранников «пассажиры-немцы, не скрывая отвращения», глядели, как «мужчины и женщины усаживались на корточки где попало – на платформах, на путях». Описывал, как в газовые камеры направляли стариков, специально забранных из домов престарелых. Как заставляли взрослых людей по-собачьи лакать суп из мисок. Как посыпали пеплом из крематориев дорожки к поселку эсэсовцев, управлявших лагерем, и запирали людей в кессонных камерах, чтобы определить, на какой высоте над уровнем моря кровь начинает закипать: «эти данные можно получить в любой лаборатории с минимальными затратами и без жертв или же просто взять из таблиц». Круг исполнителей «дела по искоренению евреев» Леви не суживал лишь «официальными нацистами», рассказывал он и о тех, кто «знал, но делал вид, что не знает».

Примо Леви писал свои книги на протяжении 40 лет. Он умер в апреле 1987 года: упал в пролет лестницы своего туринского дома. Несмотря на отсутствие весомых доказательств, проведенная проверка постановила, что это было самоубийство, а не несчастный случай. Единодушны в этом были и многие из знакомых Примо Леви, упоминая в своих некрологах, что «Леви умер еще 40 лет назад, в Освенциме, но вынужден был жить, чтобы писать». По их мнению, Леви написал все, что знал, выполнив свой свидетельский долг и избрав ту форму смерти, которую под гнетом памяти выбирали многие узники концлагерей. И тем не менее в последние годы жизни у Примо Леви была новая цель. Шокированный ревизионизмом истории Холокоста, он ездил по всему миру, посещал школы и рассказывал о пережитом в Освенциме. Он старался открыть глаза тем, кто ничего не знал или не хотел знать о газовых камерах, он призывал каждого сделать все зависящее от него, чтобы подобной трагедии больше не повторилось.