Война в радость

Почему немцы привели к власти нацистов, как лихорадочно веселился военный Берлин и кто из евреев мог спасти Европу от Холокоста.

«История одного немца» – последняя книга немецко-британского публициста Себастьяна Хафнера. Но опубликована она была не им, а его сыном. После смерти отца в 1999 году тот разбирал его архивы, наткнулся на рукопись и вспомнил, что она мелькала в их разговорах – отец называл её незаконченным романом.

Хафнер начал работу над ним, как только вырвался из Берлина в Лондон в 1938 году. Но потом его жизнь закрутилась: он женился и стал журналистом газеты The Observer. И хотя впоследствии он написал и издал множество популярных книг – все так или иначе были о Гитлере и национал-социализме, к той своей первой рукописи он так и не вернулся. Впрочем, сыну показалось, что труд вполне завершен и самодостаточен – он опубликовал его в неизменном виде и не прогадал: книга стала бестселлером в Германии, а потом и во многих других странах.

Интересно, почему Хафнер не хотел публиковать ее сам. «История одного немца» абсолютно точно лежит в русле его интересов: в книге автор пытается понять, что именно привело немцев к такому безоговорочному принятию власти нацистов. Возможно, Хафнера смущало, что по молодости он привнес в книгу много личного – и что как ни пытался он ткать полотно художественного вымысла, в конце все равно вышли почти что мемуары.

Так, один из центральных образов романа – отец главного героя-рассказчика. Себастьян Хафнер пишет о пожилом чиновнике, честном человеке широких взглядов и твёрдых принципов, переживающем глубокое разочарование – страна, которой он служил, подменяется чудовищным мороком, идеалы вывернуты наизнанку: «По убеждениям мой отец был либералом, по образу жизни и поведению – прусский пуританин». Этот образ вполне мог быть списан с настоящего отца Хафнера – Карла Луи Альберта Претцеля. Да, Себастьян Хафнер – это псевдоним, который немец Раймунд Претцель взял себе по приезде в Лондон.

Кстати, переводчик «Истории одного немца» Никита Елисеев объясняет романтическое происхождение псевдонима Себастьян Хафнер: «Себастьян – в честь Иоганна Себастьяна Баха. Хафнер – в честь своей любимой 35-й симфонии Моцарта, Хафнеровской. Но Себастьян всё ж таки ещё и святой, проткнутый стрелами. Стало быть, Себастьян Хафнер обрёк себя на некую пронзённость, правда, не стрелами, но историей или политикой. То есть выбранным именем присягнул на верность музыке истории».

Как бы то ни было, псевдоним Хафнер взял, в том числе и чтобы защитить от преследований отца и своего брата – ученого-медиевиста Ульриха Претцеля. Те оставались в Германии – и родственная связь с писателем-эмигрантом могла обернуться для них проблемами. Возможно, по тем же причинам Хафнер и подменил изначально немного биографию отца – тот не был чиновником, хотя и работал одно время в Министерстве образования. Отец Хафнера был выдающимся педагогом, директором гимназии.

Полувымышленным оказывается и любовный роман рассказчика «Истории одного немца». Он влюблён в двух девушек одновременно – смелую, блистательную антифашистку Тэдди и милую еврейскую девушку Чарли, с которой он познакомился на карнавале. Тэдди для него потеряна – она уезжает в Париж и выходит замуж за поддержавшего её англичанина. Но потеряна для него и Чарли, несмотря на то, что герой и сам собирается эмигрировать и они бы могли сделать это вместе. Под влиянием исторической трагедии, страха за родителей, сестёр и братьев взгляды Чарли изменились, и если она и покинет Германию, то отнюдь не вместе с возлюбленным немцем: «Как и многие молодые евреи, она – вполне понятно – видела во всем происходящем только то, что вторгалось в жизнь евреев <…> она вдруг стала сионисткой <…> Она учила еврейский язык и думала об отъезде в Палестину. Но пока еще она была не там».

Подлинная любовная история автора книги в те годы была куда счастливее. Об этом также пишет в предисловии Никита Елисеев. У Тэдди и Чарли на самом деле один прототип – еврейка Эрика Ландри. Она действительно была замужем за англичанином, Гаральдом Ландри, но ушла от него к его другу, коим, собственно, и оказался Раймунд Претцель, вскоре ставший Себастьяном Хафнером. Кстати, именно благодаря Эрике, которая вскоре стала его женой, Хафнеру и удалось остаться и закрепиться в Великобритании.

Но гораздо больше в «Истории одного немца» не вымысла, а правды – там точно и страшно передана атмосфера предвоенного Берлина, где тупое марево отчаяния перемежается лихорадочными вспышками обреченного веселья. Это те художественные открытия, которые были сделаны значительно позднее, например, в романах Кристофера Ишервуда, фильме «Кабаре» или сериале «Вавилон-Берлин».

«История одного немца» – жизнеописание юноши, переживающего непростое, переломное время. Исторически книга восходит к таким классическим образцам, как романы Бальзака об Эжене Растиньяке, «Красное и чёрное» Стендаля и особенно, конечно, «Годы учения Вильгельма Мейстера» Гёте. Однако на первый план у Себастьяна Хафнера выходит не душевное формирование героя, а метаморфозы окружающего его общества.

Пожалуй, главный герой «Истории одного немца» – не один немец, а все немцы, Германия. Книга начинается с подробного исторического очерка. Причины происходящего в 30-х автор видит и в Первой мировой войне, и в том, что ей предшествовало, то есть во Франко-прусской войне XIX века. А еще в том, что последовало за ней – инфляции и чуть ли не ежедневных государственных переворотах. Себастьян Хафнер делает парадоксальный, но в логике его книги неоспоримый вывод: немцы так легко соскользнули в безумие нацизма, потому что исторические потрясения предыдущего полувека сделали их невосприимчивыми к ценностям и радостям мирной повседневной жизни.

Это был своего рода наркотик, на который подсела нация: «Поколение немцев, родившихся в 1890-е и 1900-е годы, было приучено к тому, что все содержание жизни, весь материал для глубоких эмоций, любви и ненависти, радости и печали, любые сенсации, любые раздражения души и нервов можно получать, так сказать, даром в общественной сфере – пусть даже вместе с бедностью, голодом, смертью, смятением и опасностью. И когда этот источник иссяк, немцы оказались в растерянности; их жизнь обеднилась; они стали словно бы ограблены и почувствовали разочарование. Немцам стало скучно. Немцы так и не научились жить своей жизнью; не научились делать свою маленькую, частную, личную жизнь великой, прекрасной, напряженной; не научились наслаждаться этой жизнью и делать ее интересной. Поэтому они восприняли спад социального напряжения и возвращение личной свободы не как дар, но как потерю».

Человеком, который мог бы обернуть заскучавших немцев к покою и счастью приватной жизни, Себастьян Хафнер называет Вальтера Ратенау – либерального политика, официально министра иностранных дел, но по сути неформального лидера страны с 1 февраля по 24 июня 1922 года. Хафнер пишет о Ратенау: «Без всякого сомнения, он один из пяти-шести по-настоящему великих личностей нашего столетия. Он был аристократическим революционером, идеалистическим коммерсантом; евреем и немецким патриотом; немецким патриотом и либеральным космополитом; либеральным космополитом и строгим служителем закона. Он был достаточно образован, чтобы быть выше образования; и был достаточно богат, чтобы быть выше богатства; он был достаточно светским человеком, чтобы быть выше светского общества. Чувствовалось, что не будь он немецким министром иностранных дел в 1922 году, он был бы немецким философом в 1800 году, международным финансовым королем в 1850-м, великим рабби или анахоретом в Средневековье».

По мнению автора «Истории одного немца», именно таким и должен быть лидер государства, потому что «масса – причем я говорю не о пролетариате, но о том анонимном коллективном существе, в которое все мы, бедные и богатые, в определенный очень важный момент сливаемся, – эта масса наиболее сильно реагирует на то, что меньше всего на нее похоже». Да, немцев мог бы спасти еврей, либеральный космополит и несостоявшийся великий рабби. К сожалению, этого не произошло – в июне 1922 года Вальтер Ратенау был убит боевиками праворадикальной антисемитской организации. Внимание жаждущих сильного лидера немцев постепенно переключилось на другую личность – на Гитлера.

Себастьян Хафнер. История одного немца. Перевод с немецкого Никиты Елисеева. СПб., ИД Ивана Лимбаха, 2022