Тикотин в крови

Он подарил всё молодому Израилю, а сам оказался ему не нужен. Как собирал и спасал от нацистов свою уникальную коллекцию Феликс Тикотин.

В Хайфе на горе Кармель есть Музей японского искусства Тикотин – единственный на Ближнем Востоке музей с такой специализацией. В его коллекции около семи тысяч работ японских мастеров в самых разных областях искусства – и это позволяет каждому нырнуть вглубь Японии, даже находясь за тысячи километров от нее. Многие думают, что слово «Тикотин» в названии – тоже японское. Но на самом деле это еврейская фамилия основателя музея – Феликса Тикотина, который в 1960 году передал музею свою огромную коллекцию, которую он собирал в течение 40 лет. Стоит сказать, что экспозиция музея могла быть еще богаче, ведь страсть к японскому искусству не отпускала Тикотина вплоть до его смерти в 1986 году. Но последние найденные уникальные экспонаты Феликс оставлял уже себе – в какой-то момент ему запретили появляться в музее его же имени.

Феликс родился в польском городе Глогув в 1893 году. А вот его предки были родом из городка Тыкоцин, от названия которого и произошла фамилия рода. Вскоре после рождения Феликса семья переехала в Дрезден, где отец развернул успешный бизнес по производству текстиля. Юноша хотел стать художником, но, окончив гимназию, все-таки пошел по настоянию родителей учиться в местный технический колледж. А затем получил образование архитектора в Мюнхене. Впрочем, искусство Феликс тоже не забывал – все университетские годы писал обзоры на разные музеи и художественные выставки.

Но вот знакомство с японской культурой случилось не в музейных стенах, а на международной выставке, посвященной медицине и гигиене: ее проводили в Дрездене в 1911 году. Японский павильон стилизовали под военный госпиталь, стены которого были украшены гравюрами на тему русско-японской войны. В последний день выставки гравюры распродавались за смешные деньги – и Феликс скупил их все. И тут же с головой нырнул в изучение японской гравюры.

Отвлечься заставила Первая мировая война, которую Тикотин прошел от начала и до конца. На фронте погиб его брат, а вскоре после войны умер и отец. Феликс унаследовал его текстильный бизнес, вот только он его абсолютно не интересовал. Недолго думая, Феликс продал активы и отправился в Японию, откуда вернулся с неплохой коллекцией предметов японского искусства. Он тут же открыл свою первую галерею в Дрездене, и она стала настолько успешной, что в 1927 году Феликс решил перенести ее в столицу – в Берлин. Поездки в Японию для пополнения коллекции стали регулярными. Постепенно Тикотин вошел в число топовых арт-дилеров Европы, специализирующихся на японском искусстве.

В начале 1933 года Феликсу предложили организовать выставку в Дании. Та имела оглушительный успех – и вместо запланированных нескольких недель продлилась месяц. В конце февраля Тикотин прибыл в Копенгаген, чтобы забрать экспонаты: он очень трепетно относился к своей коллекции и всегда сам организовывал ее упаковку и пересылку. Там его и застало известие о пожаре в Рейхстаге и указе рейхспрезидента «О защите народа и государства», отменившем гражданские права Веймарской конституции и заложившем основу для захвата власти в стране нацистами. Предвидя темные времена, Тикотин прямиком из Дании отправился в Нидерланды – только туда можно было еще переправить часть оставшейся в Берлине коллекции.

Вскоре все экспонаты были в сборе. Однако с активным арт-дилерством пришлось завязать: львиную долю времени занимала помощь друзьям, да и незнакомым людям, спасавшимся от нацистов и находившим приют в доме Феликса по пути следования в США или Англию. Для управления нечастыми выставками он нанял местную девушку – 19-летнюю Еву Лихт, на которой Феликс в итоге и женился в 1937 году. Местом свадебного путешествия, конечно же, была выбрана Япония, откуда супруги привезли множество коллекционных новинок. В 1938-м у пары родилась дочь Илана, через год – Ханна, и Феликс открыл в Гааге новую галерею.

Безоблачная жизнь счастливого семейства закончилась в мае 1940-го, когда немецкие войска вторглись в Нидерланды. В июне 1941 года нацисты провели всеобщую регистрацию населения, в рамках которой евреям в паспорта был проставлен штамп J. К осени евреям запретили жить в ряде районов и уволили со всех государственных должностей. Еще провели учет еврейской собственности, которую стали экспроприировать в 1942-м – после того как первые эшелоны смерти отправили евреев в концлагеря. Из 140 тысяч нидерландских евреев выжили лишь 27 тысяч.

Феликсу и его семье посчастливилось – они заблаговременно переселились из Гааги в сельскую местность, где участники Сопротивления скрывали их все годы оккупации от нацистов. На это время семье пришлось разделиться. Вот что рассказывала старшая дочь Феликса: «Я была маленькая и мало что помню. Все эти годы мы жили под вымышленными именами. Мы с сестрой нашли приют в одной крестьянской семье, затем оказались в другой, потом в третьей. В общей сложности мы переезжали 12 раз. Моя мать была блондинкой и не сильно походила на еврейку, благодаря чему могла работать и поддерживала нас. Она часто приходила к нам в гости, но вплоть до окончания войны мы не знали, что она наша мама. Таковы были меры безопасности. Папа прятался в подвале одного дома, откуда не выходил три года».

Когда семья наконец смогла воссоединиться, оказалось, что большая часть коллекции, спрятанная Феликсом в запасниках амстердамского музея, была похищена. После всех выпавших на их долю испытаний это было меньшим из бед. Тикотин просто принялся создавать новую коллекцию, одновременно знакомя публику с японскими художниками. К примеру, именно он организовал первую в Европе выставку оригами, положив начало повальному увлечению этим декоративно-прикладным искусством.

В 1950 году произошло просто фантастическое событие: на границе Нидерландов были задержаны контрабандисты, пытавшиеся вывезти из страны пропавшую коллекцию Тикотина. Разбирательства были на удивление недолгими – буквально сразу все было возвращено законному владельцу. Впрочем, вскоре власти страны попытались взыскать с Феликса налог со стоимости коллекции – шесть процентов. Это была астрономическая сумма, ради выплаты которой Феликсу пришлось бы часть этой коллекции продать. Этого он допустить не мог и, уладив вопрос вывоза коллекции из Нидерландов, переехал в Швейцарию.

Там Тикотин всерьез задумался о завещании. Вот только его дочерей совершенно не интересовало дело его жизни. Они считали, что Япония украла у них отца, забрав на себя все его внимание. В попытке изменить это отношение Феликс в 1956 году отправился к старшей дочери Илане, которая в то время уже жила в Израиле.

Феликс попытался уговорить ее переехать в Швейцарию и взять на себя управление коллекцией, но получил отказ. Перед отъездом он решил изучить Израиль – и был настолько очарован молодым государством, что захотел внести свой вклад в его развитие и пожертвовать свою коллекцию его народу. Так как мысль об этом ему пришла при посещении Хайфы, то вопрос с местом нахождения музея долго не стоял.

Муниципалитет идею поддержал и выделил под будущий музей одну из городских вилл и прилегающую к ней территорию. Торжественное открытие состоялось в 1960 году. Феликс даже перебрался в Хайфу вместе с женой и дочерью, но усидеть долго на одном месте не смог – отправился колесить по миру в поисках новых японских артефактов. Как это ни печально, но с годами между ним и руководством музея все чаще стали происходить конфликты: все по-разному смотрели на будущее музея. В очередной раз поссорившись со всеми в 1979 году, Тикотин вернулся в Швейцарию и больше оттуда до самой смерти в 1986 году не уезжал.

«Отец умер печальной смертью. С 1979 года и до самой смерти ему отказывали во входе в музей. Истинная причина конфликта заключалась в исчезновении ряда предметов из коллекции. Он ужасно злился на них за это и убеждал жертвователей не передавать музею новые экспонаты», – делилась Илана неприятными воспоминаниями. Загладить вину руководство музея попыталось в 1995 году, назначив Илану Друкер-Тикотин главой попечительского совета Музея японского искусства Феликса Тикотина в Хайфе.