Давид Бен-Гурион и история становления государства Израиль

Никто яснее не видел опасностей, угрожавших палестинскому еврейству в начале мая 1948 года, чем его лидер Давид Бен-Гурион. Он первым понял, что шестисотпятидесятитысячному ишуву, вступившему в отчаянную борьбу за существование, придется противостоять не только миллионному арабскому населению Палестины, но и регулярным армиям семи арабских государств.

Лучше других Бен-Гурион сознавал всю слабость ишува, отсутствие должным образом организованной армии, нехватку оружия, растянутые оборонительные линии — от Тель-Авива до Иерусалима и от Галилеи до Иорданской долины и Негева. Само физическое выживание малочисленных и плохо вооруженных поселенцев вызывало сомнения.

Не кто иной, как государственный секретарь США Джордж Маршалл, выдающийся военный специалист, в прошлом — генерал, направил соратника Бен-Гуриона Моше Шарета из Вашингтона в Тель-Авив с рекомендацией согласиться на прекращение огня и отложить провозглашение еврейского государства.

"По-моему, он прав", — сказал Шарет Бен-Гуриону в Тель-Авиве. Лидер ишува, которому шел тогда шестьдесят второй год, убедил своего колегу не высказывать своего мнения на решающем заседании центрального комитета партии Мапай (Рабочей партии) — оно должно было состояться на следующий день.

На заседании была оглашена и другая неутешительная информация. Голда Меир после тайных переговоров с королем Трансиордании сообщила, что Абдалла больше не в состоянии гарантировать нейтралитет в войне между арабами и евреями. И действительно, на следующий день, еще до ухода британских войск, трансиорданский Арабский легион под командованием английских офицеров осадил еврейские поселения к югу от Иерусалима.

Начальник штаба Хаганы Игаэль Ядин, характеризуя военное положение, оценил шансы евреев и арабов как равные. Затем он добавил: "По правде говоря, на стороне противника значительное преимущество". Исраэль Галили отметил подавляющее преимущество арабов в тяжелом вооружении.

Новости с театра военных действий были далеко не радужными: пали поселения района Гуш-Эцион, отрезана западная Галилея, Иерусалим, где уже подходили к концу запасы воды и продовольствия, — осажден. На шоссе Иерусалим — Тель-Авив развертывалось большое сражение. Казалось, провозглашение государства придется отложить.

Соглашаясь с тем, что ситуация сложилась опасная, Бен-Гу-рион убедил членов временного правительства ишува в необходимости немедленного провозглашения еврейского государства.

В ночь на 14 мая 1948 года Бен-Гурион работал над окончательной редакцией Декларации Независимости. На следующий день около четырех часов он прибыл со своей женой Полой в Тель-авивский музей, где собрались руководители ишува. Все встали и пропели "Ха-Тикву". После этого коренастый человек с лицом драчуна, с большой головой, украшенной знакомой всем седой гривой, твердым, ясным голосом прочитал Декларацию Независимости.

Самый отважный шаг Бен-Гуриона — провозглашение государства Израиль, — бесспорно, находится в ряду многих других ключевых решений, принятых до и после 14 мая 1948 года и приведших к восстановлению суверенитета еврейского народа над Эрец-Исраэль после перерыва в два тысячелетия.

Целенаправленность и воодушевление, с которыми руководил Бен-Гурион, ставят этого политика в один ряд с Иисусом На-вином, царем Давидом и Иудой Маккавеем, а также с такими современными государственными деятелями, как Черчилль, Рузвельт и Де Голль. Сильный и обаятельный лидер, Бен-Гурион умел видеть далеко вперед и решать главные проблемы, стоящие перед нацией. Со свойственной ему отвагой он вел за собой народ и не покидал его в самые опасные моменты, но в то же время требовал от народа способности к высшему самопожертвованию.

Личность и духовная сила Бен-Гуриона позволили ему сплотить людей разных взглядов и философских позиций во имя общей цели. Обладая способностью смотреть в будущее, он уже в 1945 году сумел понять, что соглашение с англичанами невозможно и, следовательно, евреям в Палестине следует готовиться к созданию массовой национальной армии и к ведению серьезной войны.

Если бы Бен-Гурион не смог постичь всего значения происходящего, палестинское еврейство было бы застигнуто врасплох как в политическом, так и в военном отношении. В то время как коллеги Бен-Гуриона все еще мысленно оперировали партизанскими отрядами и мелкими боевыми подразделениями, сам он уже понял, что взаимных уступок не будет и придется идти до конца.

Помимо всего прочего, Бен-Гурион знал, чего хочет, и не желал компромиссов. Отсюда его настойчивость на всех этапах подготовки к войне и его приверженность идее государственности, идее, которая порой наталкивалась на препятствия и непонимание со стороны отживших свое сионистских групп. Бен-Гуриону случалось ошибаться, но его ошибки были ошибками великого человека. Без его способности к предвидению, без его воображения и решительности едва ли возникло бы еврейское государство.