Еврейский юмор: от Талмуда до эстрады

Наиболее последовательным преемником восточноевропейского еврейского юмора стала советская эстрада (а также, в какой-то степени, и кино). Известно, что слово «еврей» в советском быту было почти неприличным, советские книги на еврейскую тему можно пересчитать по пальцам, но, тем не менее, исподволь, полунамеками тема эта в массовую культуру проникала.

В многочисленных высказываниях законоучителей Талмуда юмор рассыпан щедро: «Если твой друг назвал тебя ослом, значит, у тебя на спине седло» (Бава Кама 92б). «Солому ты несешь в Афарим?» (Менахот 85а) — ты несешь нечто в место, где оно имеется в избытке. (не правда, ли напоминает русскую пословицу «Ехать в Тулу со своим самоваром»?)

В XIX веке, в эпоху Гаскалы (еврейского просвещения), особый стиль юмора, сформировавшийся преимущественно в принадлежавших Австро-Венгрии регионах Галиции, Буковины и Трансильвании, приобрел широкую известность и влился в литературную традицию стран Центральной и Восточной Европы.

В XX веке наследие еврейского местечка очень заметно повлияло на литературу, театр, эстраду трех культур: советско-российской, американской и израильской.

Такие заимствованные из идиша словечки, как хуцпе, шмендрик, поц, шлимазл и множество им подобных прочно вошли в американский лексикон. В Америке развилась целая индустрия массовой культуры, благосклонно принявшая таланты еврейских смехачей, совершенно не востребованные на их старой родине. Примерно до 30-х годов они творили преимущественно на идиш, но затем перешли на язык большинства. И оказалось, что английский язык тоже весьма богат, выразителен — в общем вполне «кошерен». Как пишет американский культуролог Уильям Новак, «евреи в той же степени обогатили американский язык, в какой чернокожие — американскую музыку».

На протяжении всего XX века и вплоть до сегодняшнего дня евреи занимают в американской массовой культуре весьма видное место. При этом специфический еврейский юмор из чего-то такого «местечкового», «примитивного» (каковым оно считалось раньше) превратился даже не в мейнстримное, но в элитное и интеллектуальное явление (достаточно вспомнить фильмы Вуди Аллена). Сложился именно местный юмор, основанный на реалиях жизни американской еврейской общины.

—Чем отличаются друг от друга ортодоксальная, консервативная и реформистская свадьбы?

— На ортодоксальной свадьбе мать невесты беременна, на консервативной невеста беременна, на реформистской раввин беременна.

В общем, еврейский юмор, хотя и весьма упрощенный, приспособленный к вкусам современной аудитории, стал одним из главных источников массовой американской культуры.

Несмотря на неприязненное отношение отцов-основателей Израиля к языку идиш и существовавшей на нем культуре, «местечковый» юмор также оказал значительное (если не основополагающее) влияние на соответствующую сферу в молодом еврейском государстве. Даже современный израильский иврит, несмотря на следование сефардской фонетической норме, изобилует прямыми заимствованиями, синтаксическими кальками и интонациями идиша (а также русского, польского и других языков Восточной Европы). Недаром в Израиле говорят, что анекдоты можно рассказывать только на идише.

Для израильского юмора очень характерны такие основополагающие черты юмора «староеврейского», как самоирония и смех сквозь слезы.

Израильтянин, англичанин, русский (гражданин СССР), китаец и американец сидят в ресторане за одним столиком. К ним подходит журналист и спрашивает:

— Простите пожалуйста, каково ваше мнение по поводу дефицита зерна в Третьем мире?

— Что такое дефицит? — спросил англичанин.

— Что такое зерно? — спросил китаец.

— Что такое мнение? — спросил русский.

— Что такое Третий мир? — спросил американец.

— Что такое «простите пожалуйста»? — спросил израильтянин.

Таким образом, несмотря на «американизацию» сверху и «арабизацию» снизу, совершенно очевидно, что корни современной израильской культуры тоже тянутся в местечки Черты оседлости.

Однако, по моему глубокому убеждению, наиболее последовательным преемником восточноевропейского еврейского юмора стала советская эстрада (а также, в какой-то степени, и кино). Известно, что слово «еврей» в советском быту было почти неприличным, советские книги на еврейскую тему можно пересчитать по пальцам, но, тем не менее, исподволь, полунамеками тема эта в массовую культуру проникала.

Да, в советской массовой культуре идишкайт, несмотря ни на что, был очень заметен: «Радионяня», «Кабачок 13 стульев», «Вокруг смеха» — так и кажется, что их персонажи вот прямо сейчас заговорят на идише. Не я один это заметил, вот что пишет Псой Короленко: «Некоторые даже говорили на идише. Хазанов в некоторых миниатюрах пару слов мог связать. Я отчетливо помню: “Вей из мир дому твоему”. Даже в “Голубом Огоньке” это звучало однажды, насколько я помню. Так что неправильно говорят, будто единственный случай идиша на советском ТВ — это куплет Михоэлса в кинокомедии “Цирк”. Были и другие, менее заметные, случаи».

А уж разговорный жанр советской эстрады был до недавнего времени почти полной еврейской монополией. Артисты пользовались амплуа, явно берущими свое начало известно где. Безынициативный муж-подкаблучник Шифрина («Алё, Люся»), инфантильный шлимазл из кулинарного техникума Хазанова («тараканов все больше, а нас с мамой все меньше»), бойкий местечковый живчик Винокура. А уж про Клару Новикову с тетей Соней и говорить нечего.

Да, сегодня жанр измельчал, «цимеса» в нем значительно меньше, однако еврейское наследие из времен Танаха, Талмуда, средневекового хедера пришло в литературу, театр, кино, эстраду самых разных культур. И заняло отнюдь не последнее место!