Доля шутки №131

Какой вид спорта Рабинович считает самым лучшим, каким образом владелец бакалейной лавки решил привлечь внимание еврейской публики, кем после окончания Оксфорда, Кембриджа и Гарварда должен стать Моня и почему великий дирижер и композитор Густав Малер отказался возглавить Венский симфонический оркестр.

***

— Бокс — самый лучший вид спорта! — признается Рабинович
— Вы, наверное, боксер?
— Нет, я дантист.

***

Иегуда Бергер, бывший одессит, владелец фруктовой лавки в Нижнем Манхэттене, чтобы привлечь испаноязычных жителей Ист-Сайда, вывесил объявление: «Se Habla Espanol» («Мы говорим по-испански»). Однажды хозяин лавки случайно глянул в окно и увидел, как шедший мимо еврей прочел объявление, покачал головой и удалился. И тогда Бергер рядом с первым объявлением вывесил еще одно: «Se Habla Yiddish».

***

Отец-портной говорит сыну:
— Моня, у меня к тебе мужской разговор. Когда ты окончил школу и захотел учиться наукам, я послал тебя в Кембридж. Ты закончил первую ступень и поступил в Оксфорд. Потом тебя взяли в Гарвард, где ты блестяще защитил диссертацию. Все это хорошо, но ты уже вырос, сынок, и пора определиться в этой жизни. Кем же ты хочешь стать? Дамским портным или мужским?

***

— Зяма, куда вы смотрите — ваша Соня купила себе такой купальник, из которого буквально все видно!
— Так теперь я только туда и смотрю!

***

Знаменитый Густав Малер, дирижер Берлинского симфонического оркестра, был мишенью постоянных нападок антисемитской прессы, потешавшейся над его еврейской физиономией. Нос у него действительно был выдающихся размеров, с таким шнобелем в те времена можно было жить где угодно, но только не в Германии. Потеряв терпение и не имея возможности защититься от издевательств, Малер перебрался в Австрию, куда его давно приглашали на пост дирижера Венского симфонического оркестра. После ухода великого дирижера качество исполнения Берлинского оркестра заметно снизилось. Любители музыки забили тревогу и создали специальный комитет, задачей которого было вернуть маэстро в Берлин. В своем письме члены комитета сообщали великому дирижеру, что «ситуация в последние месяцы несколько улучшилась, и волнующая маэстро проблема существенно уменьшилась». Малер не задержался с ответом: «Ситуация, быть может, и изменилась, но моя физиономия осталась прежней. И даже если проблема действительно уменьшилась, — я уверяю вас, что этого никак нельзя сказать про мой нос!»