Доля шутки №170

О чем пожалели эмигрировавшие в Париж Моня и Ицик, кому подает милостыню местечковый богач и какая оплошность перевода оказалась первой в истории оговоркой по Фрейду.

***

Моня и Ицик эмигрировали в Париж. Французского ни один из них не знает. Приходят они в первый раз в ресторан. На всех столах стоят маленькие стеклянные баночки, в них какая-то желто-коричневая масса. Должно быть, это что-то очень дорогое, потому что посетители берут эту массу крохотными порциями. Моня и Ицик ломают голову, что бы это могло быть. (Горчица у евреев Восточной Европы была почти неизвестна, вместо нее употребляли смесь тертого хрена со свеклой.) Они решают попробовать, что это за желтая дорогая вещь. Как только официант отвернулся, Ицик зачерпнул горчицу столовой ложкой и быстро отправил в рот. Из глаз у него брызнули слезы, лицо побагровело.
— Что с тобой? — удивляется Моня.
— Ах, ты знаешь, — отвечает Ицик, — я сейчас вспомнил, что в прошлом году утонул мой брат Додик.
— Сочувствую! А как эта желтая штука? Вкусно?
— Очень.
Тогда Моня тоже набирает ложку горчицы, сует ее в рот — и тоже начинает плакать.
— А ты чего плачешь? — спрашивает его Ицик.
— Я плачу от того, — отвечает Моня, — что в прошлом году ты не утонул вместе с Додиком.

***

Спросили местечкового богача, почему он щедро дает милостыню нищим, а нуждающимся ученым ни разу не пожертвовал и копейки.
— Кто знает, может быть, я сам когда-нибудь стану нищим. А вот ученым мне не быть никогда — это точно!

***

Первой в истории оговоркой по Фрейду оказалась концовка сказки Андерсена «Голый король». В немецком переводе сказки (как и в русском) маленький мальчик говорит: «А король-то голый!» Оказалось, что в датском оригинале маленькая девочка говорит: «Да ведь он совсем голый!» Вопросу о том, почему переводчик решил изменить финал, Фрейд посвятил целую лекцию...