Стена нашей памяти

Энтони Дорр. Стена памяти. Перевод с английского Владимира Бошняка. М., Азбука, Азбука-Аттикус, 2016.

Сборник повестей и рассказов «Стена памяти» – вторая книга Энтони Дорра. Если в первой своей книге, «Собирателе ракушек», автор пытался разобраться, что же такое личная история и есть ли сюжет в жизни каждого из нас, а в третьей книге, романе «Весь невидимый нам свет», Энтони Дорр размышлял о месте отдельного человека в истории как таковой, в этом хаотическом и чаще всего беспощадном движении народов, то «Стена памяти», объединяя эти рассуждения, оказывается переходной ступенью, мостиком от одной к другой книге.

Вся она, как понятно уже из названия, о воспоминаниях. Взгляд в прошлое и придаёт этому прошлому форму, но не законченность – потому что выхваченные из действительности фрагменты не остаются в сознании навсегда: «Если взять земной шар в целом, думал Роберт, то каждый час на нем теряется бесконечное количество воспоминаний – в могилах исчезают целые роскошные фолианты, битком ими набитые».

Открывает сборник фантастическая повесть, ставшая заглавной, «Стена памяти». Ее действие разворачивается в Кейптауне, где главная героиня, богатая белая семидесятичетырёхлетняя Альма Коначек, оставшаяся без близких, заболевает болезнью Альцгеймера. Ей предлагают воспользоваться неким стимулятором памяти – устройством, которое призвано извлечь воспоминания из глубин её сознания и записать их на картриджи. Их просмотр должен предотвратить распад личности Альмы.

По иронии судьбы вся предыдущая жизнь Альмы была связана с памятью – памятью земли, памятью самой природы: её покойный муж Герберт – известный собиратель окаменелостей. Окаменелости – овеществлённые, опредмеченные воспоминания планеты. Великая роль свидетельств и воспоминаний, связь памяти личной и той, которая шире, чем родовая, непостижима для Альмы, но Герберту, который осознаёт себя как малое звено в истории, она абсолютно ясна. «Он возвращает себе нечто жизненно важное: тем самым он отвоевывает себе свое, пусть бесконечно малое, место вовремени».

Стимуляция памяти становится всё более популярной в фантастическом Кейптауне Энтони Дорра. Появляются преступники, которые воруют картриджи, отсматривают чужие воспоминания, «подсаживаются» на них сами и «подсаживают» других, как на наркотик. Луво, бездомному подростку, стимулятор вшили насильно – чтобы он воровал чужие воспоминания и отдавал их преступникам. Теперь мальчика ждёт скорая смерть – потому что люди со стимулятором памяти долго не живут. Оттого их и ставят обычно только престарелым пациентам.

Возвращённые воспоминания не смогли сохранить личность Альмы, не помогли ей даже пересмотреть свое прошлое и оценить труды покойного мужа. Но увиденные глазами Луво, они зажили новой жизнью, помогли мальчику обрести последнюю радость – любовь к истории планеты, к ископаемым. А также богатство, которым он, правда, воспользоваться так и не сможет. Он находит гигантскую окаменелость, о которой узнал из картриджей с воспоминаниями, а вырученные от ее продажи деньги отдает чернокожему слуге Альмы, многолетней жертве апартеида. Так метафорически Энтони Дорр хочет нам сказать, что память, даже не сохраняющаяся, ускользающая, эфемерная, оказывается сокровищем, если смотреть в прошлое внимательными и любящими глазами.

***

У тринадцатилетней Элли, героини «Рекм Нямунас» – другого рассказа этого сборника, с интервалом в несколько месяцев умерли мать и отец, и она возвращается из Америки в Литву, к дедушке. Теперь основная задача Элли – сохранить воспоминания о родителях, оставить их живыми в своей памяти. В этом рассказе, как и почти во всех своих текстах, Энтони Дорр тяготеет к символизму, и дед Элли не случайно оказывается не просто художником, а мастером надгробных памятников. «Мы смотрим в прошлое сквозь темную воду; все, что мы можем там разглядеть, это смутные очертания и силуэты. Отражаютли они реальность? Или это всего лишь штриховые портреты на надгробиях?»

Очень быстро Элли с печалью понимает, что человеческое сознание не подобно каменному постаменту, оно текуче – воспоминания испаряются, и мы не просто теряем своих близких однажды, но продолжаем терять их каждый день. «Я все время думаю про воспоминания: как это выходит, что вот только что ты что-то помнил, а потом вдруг – раз! – и куда-то все подевалось».

Героиня повести «Загробный мир» Эстер Грамм тоже рано осталась сиротой и воспитывается в еврейском приюте для девочек в Гамбурге. У Эстер – эпилепсия, и во время припадков её посещают видения, из которых она знает, что по-настоящему человек не умирает, пока память о нём жива, и это в данном случае не метафорически, а буквально: «Сперва мы умираем. Потом наши тела хоронят. Получается, что мы умираем дважды… Потом… уже в загробном мире, который вложен внутрь мира живых, мы ждем. Ждем, пока не умрут все, кто знал нас детьми. И когда последний из них умирает, наступает наконец наша третья смерть». Окончательная.

***

На дворе 30-е годы XX века. Отношение к евреям в Германии всё хуже и хуже: «На входе в лавку мясника, в театр, в ресторан появляются таблички, выполненные всегда одним и тем же шрифтом. Juden sind hier unerwünscht, “Евреям здесь не рады”. По улицам без дела не болтаться. Не улыбаться. Глаз не подымать. Это неписаные правила, но оттого они не менее строги». Поэтому, когда приходит сообщение, что приют депортируют в Биркенау, воспитанницы вздыхают с облегчением – там точно не может быть хуже, чем здесь. Только приютский врач понимает, к чему идёт дело, но спасти и переправить в Америку он может только свою любимицу Эстер.

Пройдут годы, в Америке Эстер счастливо выйдет замуж, станет матерью, а потом и бабушкой, но не забудет свою первую семью – сирот из приюта Хиршфельда. Эпилептические припадки случаются у неё всё чаще, и как в детстве, её посещают видения. Теперь она оказывается проводником между нашим миром и загробным, держит диктофон, который записывает воспоминания погибших девочек: «Мой папа работал вмебельном магазине. По пятницам мы зажигали свечи, соблюдали шаббат. Даже когда я жила уже в доме Хиршфельда, я все еще думала, что так делают все. О том, что мы евреи, я узнала, только когда нас заставили нашивать желтые звезды, и я спросила фрау Коэн, зачем это».

В последний час Эстер видит, как вместе с ней уходят одиннадцать маленьких подруг. Исполнилось пророчество – умирает та, которая знала их детьми, когда и сама была ребёнком, а значит, для девочек наступает третья – настоящая – смерть.

В текущем десятилетии вышло уже несколько важных художественных книг, презентующих различные образы памяти. «Флэшбек» Дэна Симмонса ставит вопрос, чем в большей степени являются воспоминания – наркотиком, уводящим прочь от реальной жизни, или источником вдохновения? Роман каталонца Жауме Кабре «Я исповедуюсь» повествует о памяти учёного-гуманитария, для которой сюжеты ушедших эпох оказываются важны не меньше, чем личные воспоминания. Дебютный, но сразу ставший бестселлером роман американца Мэтью Томаса «Мы над собой не властны» обращает читателя к трагедии болезни Альцгеймера, схватке физиологического и духовного, когда воспоминания, мысли и чувства человека оказываются бессильны перед агонией разрушающегося мозга. «Стена памяти» Энтони Дорра занимает в этом ряду особое место. Дорр пишет о памяти как о свойстве прежде всего личностном. Воспоминая текучи, неудержимы, глубоко интимны, но именно они – запах печенья, поход в музей, красная лента в волосах – оказываются фундаментом, на котором цивилизация не только стоит, но и выстоит.