Рыба моей семьи

Анечка слишком молодо выглядела для своих 65. Так молодо, что соседям даже неудобно было называть её на «вы». Жильцы спрашивали у неё: «Как самочувствие?» А она: «Спасибо, не мешает!» – слегка дерзила в ответ.

Муж умер несколько лет назад – вроде бы она к этому привыкла, но бездна открывается медленно. Дети в этом году на праздники улетели в Азию, и ей угрожала одинокая встреча Нового года. Но тут институтская подруга с мужем напросились в гости: она – Екатерина Васильевна, он – Михаил Исаакович. Живут неподалёку.

Когда-то давно Анечка пообещала: если подруга выйдет замуж за еврея, она научит её готовить гефилте фиш. Катька в результате «выскочила», как и собиралась, но еврейскую кухню не потянула – как и предполагалось. Её раздражала технологическая избыточность процессов. В глазах мужа это выглядело высокомерием и было чуть ли не единственной, но главной трагедией их брака. Но пока была жива «гран-маман» – так Екатерина Васильевна величала свекровь, – Михаил Исаакович крепился. А летом «гран-маман» умерла, и вместе с ней ушла из их дома еврейская кухня. Так что приготовленная подругами на Новый год фаршированная рыбка была призвана стать утешением для Михаила Исааковича.

Впрочем, и для самой Анечки зафаршировать карпа было вызовом. Она ведь ела его в последний раз, ещё когда была жива бабушка Ханна, да и сама, если уж «по чесноку», никогда его не готовила – только помогала. Но руководить всем взялась как специалист: уверенно и спокойно.

Рыбу купили в магазине – на три килограмма. Час ушёл только на то, чтобы почистить её и выпотрошить. Затем с перерывами, неумелыми руками снимали «русалкин хвост», по очереди проталкивая свои беззащитные пальцы между шкурой и мясом рыбы, вдоль хребта и потом по всему овальному телу. Изрядно намучились с плавниками, но шкуру умудрились не испортить!

Потом медленно и методично рубили рыбье мясо вручную – ведь использование мясорубки для приготовления фарша бабушка Ханна считала настоящим оскорблением, тянущим на проклятие. Анечка разрезала рыбную плоть на слайсы, их – на тонкие полосочки и потом измельчала окончательно. Теперь, когда старинные движения снова ожили в её руках, Анечка чувствовала себя бабушкой Ханной и радовалась этому, хотя от резки пальцы заметно устали.

Екатерина Васильевна впряглась как школьница, терпела все мучения, однако то и дело поджимала губы. На луке она расплакалась, но и его аккуратно изрубила, как велели. Потом возмутилась, что по рецепту в фарш обязательно идёт ещё и поджаренный лучок – ей казалось это возмутительным излишеством! И в результате даже настояла, чтобы белый сухарь размачивали не в воде, а в молоке. Анечка долго не соглашалась, но потом сдалась, но лишь потому, что за столом и правда не будет мяса.

Когда всё перемешали, посолили, поперчили и начинили-таки с невероятным упорством рыбную тушку и голову, Аня выложила на дно кастрюли мытую луковую шелуху и свекольные кольца, а на них компактно, чуть колечком, уложила тушку, в центр установив башку – прямо совсем как бабушка! Потом залили всё это горячей водой, дождались кипения и поставили на самый медленный огонь томиться часа четыре.

Ели 31 декабря вечером. Михаил Исаакович застыл при появлении блюда с карпом, украшенным овощами и перепелиными яйцами. Стал всех подгонять – мол, скорее за стол! Потом восторженно шевелил усами, жуя гефилте фиш, и чисто механически запивал его шампанским. Всё равно, под какой тост и чьи поздравления – он старался откусывать поменьше, а жевать подольше. Под разговоры дам за столом, под песни всё ещё молодящейся «примадонны» и пляски её очередного мужа. Даже под бой курантов и обращение президента он продолжал жевать фаршированную рыбу – любимый с детства праздничный вкус! – и боялся, что она закончится.

Пару несъеденных кусочков карпа Анечка отдала Михаилу Исааковичу с собой. Екатерина Васильевна, убирая пластиковый контейнер в сумочку, повернулась к мужу и сказала: «Я на этот подвиг больше не решусь! Съешь и забудь». Ей казалось остроумным это замечание, иллюстрирующее величие принесённой ею жертвы. А он лишь снова себя почувствовал самым одиноким человеком в мире. Беда, когда от традиций осталось вот на рыбку буквально.