Еврейские корни панк-рока

Утверждение о еврейских корнях панк-рока, которым автор истории о музыкальных тенденциях мрачного нью-йоркского Нижнего Ист-Сайда семидесятых начинает свое повествование, звучит, на первый взгляд, притянуто и даже абсурдно. Однако к концу своего добротного исследования Стивен Ли Бибер таки убеждает читателя в том, что панк не просто имеет еврейские корни, но и напрямую связан с еврейскими традициями. И дело не только в том, что такие пионеры панк-рока, как Лу Рид, Крис Штейн из «Блонди» и половина музыкантов из легендарного «Ramones», Томми и Джой Рамон, были евреями. И даже не в том, что владельцем недавно закрывшегося легендарного нью-йоркского панк-клуба «CBGB» был еврей Хилли Кристалл. Бибер утверждает, что панк был пропитан исключительной еврейской эмоциональностью, сдобренной невзгодами, стойкостью и гремучей смесью оптимизма с цинизмом, что и придало музыке, равно как всему культурному движению, характерную судорожную развязанность.

«Панк отражает всю палитру еврейской истории, изобилующей периодами гнета и неопределенности, полной бегств, скитаний, изгнаний, противоречий», — пишет Бибер во вступлении к книге «Белая горячка в клубе CBGB: Тайная история еврейского панка» («The Heebie-Jeebies at CBGB's: A Secret History of Jewish Punk»).

«Шпилкес, нервная энергия, панка, — утверждает он. — имеет еврейскую природу». Даже те, кому не знакомо это идишское слово, поймут, что Бибер имеет в виду, если хоть раз слышали такие вещи, как «Blank Generation» Ричарда Хелла и его «The Voidoids», или видели клипы с эпатажным поведением панк-музыкантов. Творимые больше позицией, нежели способностями, их песни не были просто двух- или трехминутными приливами ярости — они несли в себе дерзкий ритм пылкого сердца, сдавленного гонениями, предрассудками и тем, что Бибер называет самоотождествлением с чем-то «больным и извращенным».

В своей книге Бибер называет легендарного американского комика Ленни Брюса «главным святым еврейского Нью-Йорка» — этот агитатор и подстрекатель шокировал мир точно так же, как и панки, более десяти лет спустя. И не важно, что Брюс умер за семь лет до, того как «CBGB» распахнул свои двери, он создал образ крутого нью-йоркского еврея, вдохновившего панков (которые выросли на сквернословии Ленни) и придал Нижнему Ист-Сайду некий трущобный блеск. Панк стал триумфом дерзкой непохожести.

Покуда как прославленные американские композиторы, такие как Джордж Гершвин и Ирвинг Берлин создавали музыку с ассимиляционными тенденциями (в конце концов, тот же Берлин, российский еврей, написал «White Christmas» и «God Bless America»), еврейские панки публично наслаждались своим аутсайдерским статусом и бросали вызов прямо в самодовольную физиономию общества.

В центре идеи Бибера о наследственном еврействе панка стоит тема Холокоста. Автор даже заявляет, что «без Холокоста панка бы не было». Действительно, злость и черный юмор этой культуры были реакцией на гонения и преследования прошлого. Тем не менее, еврейские панки использовали шокирующую тактику адаптации нацистских лозунгов и фашистской символики. Песни вроде «Blitzkrieg Bop» группы «Ramones» и «Master Race Rock» группы «Dictators» отнюдь не восхваляли нацизм, но высмеивали его постыдное поражение.

В работе над книгой автору пришлось пообщаться более чем со 125 источниками. «Белая горячка в CBGB» — это лучшая исследовательская работа о первых годах панка, пишет «Boston Globe». Заслуга же Бибера состоит в том, что он представляет эту по-прежнему влиятельную и авторитетную музыку в более широком историческом и культурном контексте, убеждая, что «тайная история» панка таковой больше не является.