Герой за баранкой

Шофёр, клошар и великий писатель – его хвалили Бунин и Горький, ставили выше Набокова. Но в годы войны Гайто Газданов отложил перо, чтобы помогать евреям и партизанам в занятом нацистами Париже.

Гайто Газданов написал целую книгу о Сопротивлении во Франции. Но о собственных подвигах: как укрывал евреев у себя в квартире и был связным у партизан – упоминал неохотно, и то лишь в кругу близких друзей. Спустя десятилетия информацию об этом по крупицам добывали биографы Газданова – писателя-эмигранта, которого хвалили Бунин и Горький, считали более талантливым, чем Набоков, и до конца 80-х годов почти не знали на родине в России.

Газданов родился в 1903 году в Санкт-Петербурге в семье этнических осетин. Его отцом был лесничий, который изъездил всю Россию. Благодаря этим поездкам отца его сын Гайто успел поучиться в Твери и Харькове, побыть кадетом в Полтаве, а затем в 16 лет – укатить на войну в составе Белой армии барона Врангеля. «Я хотел знать, что такое война, это было все тем же стремлением к новому и неизвестному. Я поступал в Белую армию потому, что находился на ее территории, потому, что так было принято. Если бы в те времена Кисловодск был занят красными войсками, я поступил бы, наверное, в Красную армию», – объяснил Газданов свои мотивы позже в романе «Вечер у Клэр».

Судьба забросила его в Париж в возрасте 23 лет. Вместе с остатками армии Врангеля Газданов бежал в Константинополь, жил в Болгарии – и лишь затем, тропою многих «белых» эмигрантов, перебрался во Францию. Как и других, его ждали бедность, грязные работы, неустроенный быт. Но там, где другие беженцы из России, по выражению писателя Владимира Варшавского, тонули в отчаянии и безнадежности, Газданова держало на плаву удивительное любопытство к людям и к жизни.

Сам Газданов вспоминал, что за первые пять лет в Париже изучил каждую лавку, где он, как бездомный, мог обрести ночлег. Говорил, что остаться без крыши над головой было для него обычным делом. Он трудился грузчиком, мойщиком паровозов, собирал на конвейере автомобили. Но затем нашел работу, которая позволила ему написать, возможно, главную книгу в его жизни. Газданов устроился ночным таксистом – раз за разом погружаясь в мир парижского дна, он изучал и фиксировал его. Позже эти наблюдения стали основой «Ночных дорог» – до сих пор многие литературоведы считают этот роман лучшим из тех, что были написаны русскими эмигрантами.

Публиковать «Ночные дороги» начали в 1939 году в русскоязычном парижском журнале «Современные записки». К тому времени Газданов успел параллельно с работой таксиста закончить курс в Сорбонне и обрести неплохую литературную репутацию. Поэтесса Галина Кузнецова вспоминала: «Бунин познакомился с Газдановым. Сказал, что тот произвел на него самое острое и шустрое, самоуверенное и дерзкое впечатление». Горький, получив от Газданова по почте его дебютный роман «Вечер у Клэр», был в восторге и взялся было устраивать публикацию в России. Газданов, мечтавший о возвращении на родину, был не против, но в СССР роман бывшего участника белого движения печатать не стали – даже протекторат Горького не смог помочь. Одновременно писатель Михаил Осоргин писал Горькому, что «Газданов в зарубежье – первый и стоит даже впереди Набокова».

Литературные успехи, впрочем, не позволяли Газданову бросить работу таксиста. К тому же начавшаяся Вторая мировая война приостановила публикацию «Ночных дорог» – полностью книгу впервые издадут уже в 50-х. Настало время определяться. Еще в сентябре 1939-го французские власти предложили всем иностранцам, проживающим на их территории, подписать декларацию о верности республике и готовности встать на борьбу с нацистами. Владимир Набоков отказался и переехал в Швейцарию. Бунин, как вспоминал писатель Василий Яновский, по своему характеру и воспитанию вообще «мог бы склониться в сторону фашизма, но он этого не сделал. Свою ненависть к большевикам он, к счастью, не подкреплял симпатией к гитлеризму». Эстеты Мережковский и Гиппиус на начальных этапах и вовсе отнеслись с симпатией к нацистам и итальянскому фашизму. До войны они побывали в Италии, где, как пишет Яновский, Мережковский получил от Муссолини аванс, пообещав написать книгу о дуче и о Фаусте.

В отличие от других представителей парижской эмиграции, Газданов без колебаний принял присягу Французской Республике. Уже в 1940 году, когда немцы оккупировали Париж, его квартира стала штабом и тайной ячейкой движения Сопротивления. Сначала здесь укрывали и помогали выбраться из страны бежавшим евреям, затем – использовали место для встреч партизан и хранения листовок. Биограф Газданова Ласло Диенеш пишет, что одним из первых Газданов помог выбраться из Парижа своему другу Марку Слониму, писателю и масону. Слоним жил у Газданова, пока его искали нацисты – позже Гайто нашел возможность переправить друга в Марсель, откуда тот смог уехать в Марокко.

За Слонимом последовали другие евреи. По словам Диенеша, их приводили общие знакомые: слух, что русский таксист-осетин и его жена – гречанка из Одессы Фаина Ламзаки – помогают устроить трансфер в Марсель, разлетелся по эмигрантскому Парижу очень быстро. В ожидании переправы «гости», спасающиеся от нацистов, ночевали прямо в коридоре на узком диване. Позже, начиная, примерно, с 1942 года, на этом же диване сидели советские партизаны: бывшие военнопленные, которые смогли бежать из концлагерей и организовать во Франции подпольную борьбу. Газданов перевидал их великое множество: до конца войны он организовывал для них в своей квартире встречи, помогал с переправкой оружия и листовок, под видом таксиста возил подпольщиков по Парижу и окрестностям. В 1946 году он написал об этом времени книгу – «На французской земле». Собственную роль он, по словам писателя Александра Бахраха, описал «скромно и целомудренно»: «О своей работе он умолчал, хотя случилось ему находиться если не в центре боевых событий, то в их непосредственной близости».

Гайто Газданов умер в Мюнхене в 1971 году накануне своего 68-летия. До последних дней он работал редактором на «Радио Свобода» и продолжал писать. Его книги впервые появились в Советском Союзе еще в самиздате – с 90-х годов их публикуют уже ведущие издательства России. Острый на язык и очень болезненно воспринимавший глупость и мещанство Газданов и в молодости не упускал случая поспорить с собратьями по перу. Существует легенда, что однажды его едва не ударила Марина Цветаева – этот случай записал друг писателя Георгий Адамович. В кружке Мережковского рассуждали о творчестве Брюсова: «Газданов поморщился и заметил, что, кажется, действительно был такой стихотворец, но ведь совершенно бездарный, и кому же теперь охота его перечитывать? С места вскочила Марина Цветаева и принялась кричать: “Газданов, замолчите! Газданов, замолчите!” – и, подбежав к нему вплотную, продолжала кричать и махать руками. Газданов стоял невозмутимо и повторял: “Да, да, помню, помню это имя, что-то помню”».

В преклонные годы Гайто Газданов и вовсе перестал стесняться в выражениях: ругал советских поэтов Евтушенко и Ахмадулину, а Набокова называл «певцом дурного вкуса». Но при этом был требователен и к себе. Старался жить так, как сам написал однажды: «Если у тебя есть силы, если ты способен сопротивляться несчастью и беде, вспомни, что у других нет ни этих сил, ни этой способности к сопротивлению, и ты можешь им помочь. Для меня лично – в этом смысл человеческой деятельности. Только такая жизнь и стоит того, чтобы ее прожить».