Бах в помощь

Она покорила Толстого и Дягилева, улизнула от нацистов и разбогатела, получив «Грэмми». Всё это хрупкая Ванда Ландовска провернула, играя Баха на громоздком древнем клавесине.

В конце декабря 1907 года в доме Льва Толстого в Ясной Поляне творилось что-то невообразимое. Хозяин дома в окружении толпы нарядных гостей не прекращал бисировать хрупкой молодой женщине, мастерски игравшей на давно забытом всеми инструменте – клавесине. Женщиной была польская еврейка Ванда Ландовска – и клавесин, несмотря на его внушительные размеры, она привезла в Россию из Парижа вместе с собой. В тот вечер Ванда играла пять часов подряд.

«Из всего, что она играла, Толстому более всего понравились старинные французские народные танцы и восточные народные песни. Уже уходя спать, Лев Николаевич на прощанье сказал Ландовской по-французски: “Я вас благодарю не только за удовольствие, которое мне доставила ваша музыка, но и за подтверждение моих взглядов на искусство”. Игра Ландовской с технической стороны была безукоризненной», – так описал тот вечер секретарь Толстого.

Другие концерты в рамках тех российских гастролей Ванды прошли с не меньшим успехом. «Артистка с головы до ног, художница, прямо влюбленная в красоту былого искусства и умеющая заряжать этой любовью чуткого слушателя», – писали критики. Ванда тоже оценила чуткость слушателей – в Россию с гастролями она возвращалась еще дважды: в 1909 и 1913 годах. Одним из преданных ее поклонников в итоге стал Сергей Дягилев: именно Ванда открыла ему музыку барокко, которую он потом не раз использовал в своих балетных постановках.

Ванда Александра Ландовска родилась в семье варшавских евреев 5 июля 1879 года. Её отец был успешным адвокатом, а мать – лингвистом, свободно владеющим шестью языками. Так, именно мать Ванды впервые перевела Марка Твена на польский язык. Она же отправила дочь в четыре года учиться музыке. И уже буквально через несколько месяцев старательность и усидчивость, которую проявляла маленькая девочка, прикрепили к ней статус «вундеркинда».

Первый учитель Ванды был добродушным молодым человеком, который видел своей главной задачей заинтересовать девочку музыкой как таковой. Однако Ванда довольно быстро определилась со своими предпочтениями: посетив концерт любимой ученицы Листа Софи Ментер, она открыла для себя музыку барокко – и решила тоже совершенствоваться в исполнении Баха и Рамо. Учителя для этого требовались посерьезнее, так что ребенка передали из рук частного педагога в Варшавскую консерваторию, где наставниками Ванды стали именитые Ян Клечинский и Александр Михалковский.

В 16 лет Ванду отправили в Берлин учиться контрапункту – сочетанию в музыке нескольких мелодических голосов. Признанный мастер контрапункта – все тот же Бах, и в рамках занятий Ванда начала глубже погружаться в его творчество: ходила на все концерты с исполнением его произведений, впервые услышала его шедевральную «рождественскую ораторию» – и была покорена. Тогда же ей посоветовали брать уроки композиции у действующего члена Берлинской академии искусств Морица Мошковского, который на тот момент жил в Париже. Так Ландовска стала жить на два города. И именно в Париже она дала свои первые концерты – тогда еще на фортепиано.

Ее популярность как пианистки стала расти. Ванду все чащи приглашали на концерты и светские рауты – и во время одного из них она познакомилась со слушателем Парижского университета Альбертом Швейцером. На тот момент он посвящал себя в основном философии и теологии – и готовил диссертацию про Канта. Однако уже тогда брал уроки органа и фортепиано – и страстно интересовался музыкой. Услышав Баха в исполнении Ванды, он тут же поделился с ней размышлениями о его музыке – например, новаторски предложил рассматривать хоральные прелюдии Баха с точки зрения отражения в них библейских сюжетов. Через несколько лет именно Швейцер напишет одну из лучших книг об Иоганне Себастьяне – «И. C. Бах – музыкант и поэт».

Чем больше Ванда узнавала Баха, тем яснее она понимала для себя, что не хочет играть на фортепиано его клавирные концерты, написанные для клавесина. И вскоре девушка заявила, что отныне будет музицировать исключительно на клавесине. Такое решение вызвало непонимание: клавесин считался неудобным, громоздким инструментом, заслуженно ушедшим в музейные фонды. Все прочили, что он губительно скажется на достигнутом Вандой уровне мастерства – и, конечно же, на ее популярности.

Однако все произошло ровным счетом наоборот: концерты хрупкой девушки, мастерски извлекавшей музыку из массивного инструмента, пользовались невероятным успехом. И Ванда принялась активно гастролировать по Европе. На те же годы пришлись и ее первые поездки в Россию. «Кто хоть раз слышал, как Ванда Ландовска играет “Итальянский концерт” Баха на чудесном плейлевском клавесине, тому трудно представить себе, что его можно сыграть на современном рояле», – писал ее друг Альберт Швейцер, с самого начала одобрявший ее решение переключиться на клавесин.

Вот только «чудесный плейлевский клавесин» вскоре перестал устраивать саму Ванду. Она играла на той самой модели, которая была представлена на Всемирной выставке в Париже в 1889 году – в тот год фирма музыкальных инструментов «Плейель» впервые вспомнила про инструмент, забытый почти что на век, и возобновила его производство. Но за век музыкальные залы стали намного больше – кроме того, изменились и традиции исполнения. В общем, выпущенные по старым чертежам клавесины с запросами Ванды не справлялись. И тогда она обратилась напрямую к главному инженеру фирмы «Плейель», предложив ему сконструировать новую модель клавесина с учетом всех ее пожеланий. Он согласился.

Вместе они съездили в Кёльн, где посетили один из крупнейших в Европе музеев музыкальных инструментов. Изучив технические характеристики всех имеющихся там клавесинов, составили план. В итоге через несколько лет работы инструмент с ярким, глубоким и объемным звуком был создан. «Большой концертный клавесин» отличался от существовавших прежде наличием басовых струн, которые настраивались на октаву ниже. Табличка на крышке нового инструмента гласила: «Нижний, так называемый шестнадцатифутовый регистр был добавлен в клавесин “Плейель” в 1912 году по просьбе и согласно советам Ванды Ландовской». А еще инструмент был очень прочным – это было необходимо для многочисленных гастролей Ванды, которые вскоре проходили уже не только в Европе и России, но и в США.

Важным событием для Ванды стала публикация её первой научной работы «Старинная музыка». Она написала ее вместе с мужем, польским учёным-фольклористом Анри Лью. Яркая и эмоциональная книга произвела подлинную сенсацию в музыкальном мире. Прочитав ее, Герман Кречмар – директор Высшей музыкальной школы в Берлине – предложил Ванде организовать в школе класс старинной музыки и клавесина. Она с радостью откликнулась на эту идею, и в 1913 году класс был открыт. Впрочем, просуществовал проект всего год, до начала Первой мировой войны.

Всю войну Ванда провела в Германии – и лишь после ее окончания вернулась в любимый Париж. Казалось, все трудности позади, но внезапно в автомобильной катастрофе погибает ее муж. От погружения в депрессию женщину спасает лишь класс фортепиано, который она ведет в Высшей музыкальной школе Парижа. Ну, и еще мечты об открытии класса стариной музыки и клавесина уже в Париже.

В итоге в 1925 году Ванда открывает Школу старинной музыки прямо у себя дома в Сен-Лё-ла-Форе в двадцати километрах от Парижа. Туда стекаются не только студенты, но и именитые музыканты – друзья Ванды. Вскоре школа стала не только самым известным учебным центром, ориентированным на исполнение старинной музыки, но и музеем, хранившим уникальную коллекцию старинных вещей: клавишные инструменты, рукописи, книги и картины. Список собранных Вандой предметов поражает: клавесин Рукера 1642 года, старинные цимбалы XVII века, шведский кабинетный орган 1737 года, многочисленные ранние спинеты и клавиры – и даже пианино, принадлежавшее Шопену.

Ванда дорожила школой, достижениями учеников и собранной коллекцией, но все-таки большую часть времени продолжала уделять концертной деятельности. Так продолжалось вплоть до начала Второй мировой войны. Даже разрывающиеся снаряды не могли отвлечь её от музицирования: звуки разрыва бомб отчетливо слышны на некоторых записях музыки Баха и Скарлатти, сделанных ею в последние дни перед побегом из Сен-Лё-ла-Форе.

Ванда полагала, что нацистская угроза временная, а безумие, охватившее любимую Германию, не отразится на всей Европе, поэтому нужно просто переждать этот момент. С легкой поклажей – всего-то с двумя чемоданами – она направилась на юг Франции вместе с любимой ученицей Дениз Ресту. И лишь в доме друга, скульптора Аристида Майоля, 62-летняя Ванда поняла, насколько все серьезно – и что бежать нужно гораздо дальше. Вместе с Дениз она нелегально перебралась через Пиренейские горы в Испанию, оттуда – в Лиссабонский порт. Там женщины в конце ноября 1941 года сели на пароход Exeter – и через десять суток прибыли в Нью-Йорк прямо в день нападения на Перл-Харбор. Свой дом в Сен-Лё-ла-Форе, школу и ценную коллекцию старинных вещей Ванда больше никогда не увидит: нацисты опишут всё как «брошенное еврейское имущество» и конфискуют в пользу рейха. Дело всей её жизни погибнет.

Первый импровизированный сольный вечер Ванды в США состоялся 21 февраля 1942 года в актовом зале ратуши Нью-Йорка. Гости были в восторге – и их отзывы запустили волну её заокеанского успеха. Уже после второго сольного вечера на Ванду посыпались предложения о записи пластинок. В 1947 году она записала «Гольдберг-вариации» Баха вместе с крупнейшим звукозаписывающим лейблом RCA Rеcords – и получила «Грэмми». Впервые в истории «Грэмми» в номинации «Лучшее инструментальное исполнение солиста без оркестра» получила клавесинная запись. Пластинки с, казалось бы, непопулярной классической музыкой продавались бешеными тиражами.

В том же году Ванда и Дениз поселились в маленькой деревушке близ города Лейквилл, штат Коннектикут, в старом викторианском доме. Там они преподавали игру на клавесине – и давали концерты. В 1954 году Ванда дала свой последний концерт. 16 августа 1959 года в возрасте 80 лет она скончалась.