Младенцы в бегах

Дети видели Париж – и Кейптаун в разгар войны за гражданские права. А нашли их в Израиле в кибуце. Из реального похищения двух еврейских малышей сделали блокбастер.

«Мне только что исполнилось пять лет. Это был последний день моего детства», – такими словами начинаются мемуары мексиканской еврейки Тамары Троттнер. Осенью 2025 года по мотивам ее воспоминаний компания Netflix выпустила сериал «Никто не видел, как мы уходили» (No One Saw Us Leave). История Тамары началась в 1968-м – когда отец втайне от матери увез девочку и ее младшего брата из Мехико. В следующие три года детей искали частные детективы, Интерпол и добровольцы из еврейских общин по всему миру. Они шли по следам похитителя из страны в страну – пока наконец не обнаружили его в израильском кибуце.

Тамара и ее брат Исаак видели Париж, жили в итальянской деревне и побывали в Южной Африке в самый разгар движения за гражданские права. И наконец очутились в пустыне Негев – в фермерской общине леваков-социалистов. «Все это звучит так, словно это был обогащающий опыт – проект идеалистичных родителей, которые хотят, чтобы их отпрыски увидели мир и стали свидетелями истории. Но в случае с этими двумя детьми все было иначе. Потому что они побывали во всех этих странах, находясь в бегах со своим отцом», – пишет Мира Фокс, журналистка, изучавшая историю Тамары Троттнер, урожденной Зальцберг.

Ее отец, Лео Зальцберг, увез Тамару и Исаака ночью. Он сел на самолет из Мексики в Европу, а в это время мать детей – и его законная жена – продолжала спокойно спать дома. Накануне между супругами произошла размолвка, но женщина не могла даже предположить, что результатом ссоры станет похищение детей. «Папа сказал, что мы едем в отпуск. И много месяцев мы с братом действительно думали, что это просто отдых. Мы стали подозревать неладное, когда отец вдруг просто перестал отвечать на вопросы о матери и о том, когда мы собираемся вернуться обратно», – рассказывала Троттнер. По ее словам, поводом для их похищения послужила ревность. Ее отец подозревал жену в измене: он был уверен, что у нее роман с одним из дальних родственников, и решил отомстить, увезя детей.

«Сейчас для такого поведения есть термин – опосредованное насилие. Это когда человек делает больно, манипулируя близкими. Но тогда, в 60-е, такого термина просто не существовало. Одинокого мужчину с двумя малолетними детьми спокойно пропускали через границы, и ни у кого не возникало подозрений: а почему он один? А где мать этих детей?» – вспоминала Троттнер.

Зато никаких иллюзий по поводу произошедшего не возникло у Валерии Зальцберг, матери Тамары. Не обнаружив детей в доме, она быстро поняла, что произошло – и бросилась на поиски. Предки Тамары по линии отца и матери бежали в Мексику в начале ХХ века из Восточной Европы. Тогда в этой латиноамериканской стране проживало всего несколько тысяч евреев. «Община оставалась довольно закрытой. И если молодые люди еще могли выходить за пределы традиционной еврейской среды, то старшее поколение предпочитало жить своим кругом – почти не соприкасаясь с местным населением», – рассказывала Кейт Кейси, автор популярного подкаста «Реальная жизнь», посвятившая один из выпусков истории этого похищения. По ее словам, брак родителей Тамары изначально был шатким. Валерию и Лео поженили без любви, «по договоренности», надеясь укрепить общинные связи и сообща, двумя семьями, наладить совместный бизнес.

Эту версию подтверждала и сама Тамара. Несмотря на то, что она была еще ребенком, ей запомнились холодность и отстраненность в отношениях между родителями. «В семье отца царили жесткие авторитарные порядки. И он сам перенял эту модель. А мама, напротив, была человеком открытым и свободолюбивым. Они постоянно ругались», – вспоминала она. При этом, по ее словам, отец был не чужд и романтики: он внимательно следил за судьбой молодого Государства Израиль и мечтал о жизни в кибуце. Именно эта его мечта и помогла Валерии Зальцберг позже выйти на след похищенных детей.

В их поисках Зальцберг обратилась за помощью к частному детективу, который в прошлом был агентом «Моссада». Вдвоем они пошли к семье сбежавшего супруга, но там наотрез отказались общаться – потому что, по их мнению, «нельзя выносить сор из избы». После этого Валерия Зальцберг написала заявление о похищении детей в местную полицию. Это также не вызвало подвижек в деле. Следователи встретились с родственниками ее мужа и получили от ворот поворот. Им сообщили, что ничего не знают о его местонахождении. По совету детектива Зальцберг обратилась в Интерпол – ее заявление приняли примерно спустя год после похищения Тамары и Исаака. И с этой поры у поисков появился шанс на успех. «История похищенных детей вышла за рамки локального преступления, она стала общеизвестна. Тогда же Валерии стали поступать сообщения от членов еврейских диаспор из разных стран, которые видели или подозревали, что видели Тамару и Исаака», – рассказывала Кейт Кейси.

«Наши передвижения по миру были весьма хаотичны. Например, мы могли несколько недель жить в уединенной деревушке где-нибудь в Италии, а потом отец внезапно объявлял, что нам надо срочно собирать вещи. Мы садились на самолет – и через десять часов приземлялись в Кейптауне. Отец нервничал, зная, что за ним идет слежка», – вспоминала Тамара. Она предполагала, что тот мог пользоваться фальшивыми документами – в противном случае его бы арестовали в аэропорту.

С момента похищения прошло больше двух лет, когда Валерии Зальцберг пришло письмо из Израиля. Некий мужчина сообщал ей, что Тамара и Исаак, предположительно, живут с отцом в кибуце на юге страны. Зальцберг немедленно вылетела в Израиль, но в указанном месте детей не обнаружила. «Тогда она буквально вооружилась картой фермерских общин и вместе с детективом начала “прочесывать” их одну за другой. Наконец в одном из кибуцев дети нашлись», – писала журналистка Мира Фокс. «Мама сердцем чувствовала, что идет по верному следу. Отец всегда восхищался кибуцной жизнью, поэтому неудивительно, что он решил спрятать нас в одном из них», – вспоминала Тамара. По ее словам, пребывание в кибуце запомнилось ей «духом коллективизма»: детьми в основном занимались воспитатели, пока другие взрослые работали в поле. Детей также приучали звать родителей по именам, а не «мамой» и «папой». Предполагалось, что это разовьет в них дух солидарности, в котором община превыше одной отдельной семьи.

«К тому времени в самом Израиле уже возникло локальное движение в поддержку мамы. Ее история была на слуху. И именно это стало причиной, почему суд по вопросам опеки над нами состоялся в итоге в Иерусалиме, а не в Мехико, где было сильно влияние семьи отца», – рассказывала Тамара. По итогам этого заседания весной 1971 года детей было решено оставить на попечении матери. Позже еще один суд, на этот раз в Мексике, оставил в силе израильское решение. Во время следствия отец Тамары и Исаака провел несколько месяце в тюремной камере. В итоге его приговорили к штрафу и покрытию судебных издержек.

В 2024 году 60-летняя Тамара Троттнер – в 80-х после замужества она взяла фамилию мужа – написала роман по мотивам своей истории. Он стал бестселлером в Мексике, а позже права на экранизацию книги выкупил Netflix. «Я поняла, что слишком долго жила, нося в себе травмы прошлого. Настало время их выпустить», – признавалась Троттнер в одном из интервью. Ее брат отказался принять участие в презентациях книги. В отличие от Тамары, Исаак не был готов выносить подробности их истории в публичное поле.

После решения суда 1971 года дети 20 лет не виделись с отцом. «А потом я нашла в себе силы прийти к нему и поговорить. Сегодня я наконец обрела в душе мир», – резюмировала Троттнер.