Общество
Еврейский волкодав
Сумерки приносили Одессе налёты, убийства и ограбления...
Тема 4. Основные течения в еврейской общественной и религиозной жизни на территории Российской Империи в конце XVIII — начале XIX вв.
12.04.2001
( Миссия Г.Р.Державина. Хасидизм и его разногласия с митнагдим. Виленский Гаон. Хаскала. Мендельсон и его влияние в России нач. 19 в. Попытки решения еврейского вопроса на уровне государственной власти. Еврейские комитеты.)
К концу 18 века российским верхам стала понятна необходимость разобраться в еврейском вопросе, привести в порядок законодательство и вообще определить свою политику в отношении этого многомиллионного меньшинства, полученного Россией в придачу к “польскому наследству”.
Нормы законодательства на тот момент противоречили друг другу, что также нуждалось в упорядочении. Поэтому при следующем российском императоре Павле I было решено начать сбор материалов о российских евреях с тем, чтобы в дальнейшем проанализировать его и принять решение о целях и принципах взаимоотношений российского общества и государства с еврейскими общинами, привести в соответствие с выработанной политикой законодательство о евреях и пр. Этому способствовало и то, что Павел вообще проводил политику пересмотра всех реформ своей нелюбимой матери — императрицы Екатерины Великой.
Эта работа была поручена одному из ближайших сановников императора Павла — поэту Гавриилу Романовичу Державину, юдофоба, которого действительно занимал еврейский вопрос.
Однако, начав сбор материалов, он вскоре пришел к выводу, что сама еврейская община неоднородна и в ней происходят разные процессы. Волей-неволей власть оказалась втянута во внутриеврейские отношения и вынуждена была определять свое отношения к этим новым процессам и течениям.
Так что же представляла из себя ашкеназская еврейская община Российской империи в конце 18 — начале 19 вв.?
Во-первых, это была неконсолидированная община, внутреннее самоуправление которой было построено наподобие самоуправления средневековых городов. Эти общины не принимали чужаков, в том числе и евреев.
Идеологической основой ашкеназийских общин Польши и Литвы, вошедших в российское подданство, был Талмуд, т.е. свод толкований Торы. Евреи уделяли огромное внимание изучению Торы и Талмуда, вели аскетический образ жизни.
Виленский Гаон (гений) — 1720-1797 гг. — р. Элиягу из Вильно. Виленский гаон для религиозного еврея — все равно, что Альберт Эйнштейн для физиков. Изучение Торы с раннего возраста, учителя не поспевали за ним. Несмотря на то, что гаон изучил к 10 годам всю еврейскую религиозную литературу, он продолжал заниматься по 18 часов в день в сутки до самой смерти в возрасте 77 лет.
Когда его спросили, зачем, он ответил:
“Если Виленский гаон изучает Тору по 18 часов в день, то раввины Польши будут изучать ее по 10 часов. Если раввины Польши будут работать по 10 часов в день, то в более просвещенной Германии раввины будут заниматься по 6 часов, а в Англии — по 2 часа, и тогда евреи Англии будут хотя бы соблюдать субботу. Но если Виленский гаон будет работать только по 10 часов в сутки, то раввины Польши — 6, в Германии — только 2, а Англии — полчаса. А если раввины Англии станут изучать Тору только полчаса в день, так что же тогда будет с соблюдением субботы английскими евреями?!”
В этом нашло отражение реальное состояние еврейской Европы 18 века.
Однако появились люди, которые обвиняли раввинов Белоруссии и Украины в том, что они занимаются начетничеством, отойдя от чаяний простых людей, от реальной жизни. Постепенно возникло целое религиозное движение, бывшее по своей сути либерально-религиозным. Оно называлось “хасидизмом”, (от ивритского слова “хасад” — благочестивый, кроткий).
Основателем хасидизма был р. Исраэль Баал-Шем-Тов, родившийся в Карпатах. Если виленский гаон прославился том, что уже в 7 лет произнес в Виленской синагоге глубокую речь о Талмуде и изучал религиозные тексты по 18 часов в день, то Баал-Шем-Тов в молодости был всего лишь помощником в еврейской начальной школе — хедере, собирал детей в школу по их домам и вел их в школу с пением песен.
В эти годы он проводил много времени в лесу в уединении и размышлениях. Примерно к 1736 г. он стал известен как целитель и духовный вождь. В 1740 г. он переезжает вместе с женой в Меджибож, городок в Подолии, который с этого момента станет святым для хасидов всего мира.
К нему стали приходить ученики из разных областей. Его уроки контрастно отличались от тех, которые давались в йешивах: личным контактом человека с Б-гом и своими ближними уделялось гораздо больше внимания, чем тонкостям еврейского права. Истории, которые хасиды рассказывали о Баал-Шем-Тове (обычно сокращенно называемом Бешт) изображают его рассказывающим внешне вполне светские истории, но с глубоким духовным подтекстом. Он умер в 1760 г., оставив своим преемником Дова-Бера из Межерича.
Многие идеи Бешта стали центральными пунктами хасидского движения, начатого его последователями. Некоторые из его рассуждений, не будучи чем-то новым, делают упор на те аспекты иудаизма, которые обычно игнорировались “митнагдим”, т.е. противниками хасидов.
Например, образ сердца. Бешт особенно любил утверждение Талмуда: “Бог вожделеет сердца”, которое он толковал в том смысле, что для Б-га чистый религиозный дух важнее знания Талмуда (в отличие от мигнагдим).
Или другая древняя доктрина, которой Бешт придавал особое значение, основываясь на стихе Йшаягу: “Вся земля полна славы Его!”. Если весь мир полон Б-жьей славой, рассуждал Бешт, то митнагдим и аскеты ошибаются, думая, что нужно отворачиваться от радостей мира. “Не отвергай красоту девушки, — учил Бешт. — Но стремись, чтобы признание красоты возвращало тебя к ее источнику — Б-гу. Если человек овладеет этой мудростью, то его физическое наслаждение будет влечь за собой и духовный рост”.
Так как мир полон Б-гом, Бешт считал, что нужно быть неизменно радостным, ведь величайшие акты творения совершаются в радости:
“Ни один ребенок не появляется на свет без удовольствия и радости, — учил Бешт,- так и с молитвами: если вы хотите, чтобы они были услышаны, возносите их с радостью и весельем”.
Это учение было серьезным вызовом многим идеям, распространенным в те времена в еврейской среде. Многие религиозные евреи проповедовали аскетизм и требовали поста каждую пятницу и понедельник. Бешт осуждал подобную практику, считая, что она ведет к меланхолии, а не к радости.
Постороннему наблюдателю, незнакомому с учением Бешта, хасидские молитвы того времени могли показаться неблагообразными. Повторяя в молитве слова Давида: “Все кости мои скажут: Г-споди, кто подобен Тебе?” (Техилим, 35:10), молящиеся иногда даже становились вверх ногами.
Характерно, что Бешт защищал эту практику в хасидских службах, рассказывая такую причту: глухой шел мимо зала, где праздновали свадьбу. Когда он заглянул в окно, то увидел людей, радостно и увлеченно танцующих. Но поскольку не услышал музыки, то принял их за сумасшедших.
Еще одним важным моментом в хасидизме всегда был цадикизм.
Бешт учил, что цадик (мудрец, духовный лидер хасидов) должен служить примером религиозной жизни. Учение о цадике было развито в основном его последователями и учениками, особенно Довом-Бером из Межеричей, который сделал его по сути центральной частью хасидизма.
Он учил, что Б-г проявляет себя в самых незначительных поступках цадика. Один из учеников Дова-Бера говорил: “Я хожу к нему не для того, чтобы изучать Тору, а для того, чтобы смотреть, как он расстегивает ботинки”.
Дов Бер учил, что идеальный цадик имеет более тесные отношения с Б-гом, чем обычный еврей, и может благословлять людей.
Вера во власть и величие цадика стала одним из самых сильных — и самых спорных — идей хасидизма. Противники обвиняли цадиков в том, что они обогащаются за счет своих последователей. Более того, Виленский гаон и его последователи обвиняли их в лжемессианстве, в том, что они идут по пути Шабтая Цви (объяснить).
К концу 18 века российским верхам стала понятна необходимость разобраться в еврейском вопросе, привести в порядок законодательство и вообще определить свою политику в отношении этого многомиллионного меньшинства, полученного Россией в придачу к “польскому наследству”.
Нормы законодательства на тот момент противоречили друг другу, что также нуждалось в упорядочении. Поэтому при следующем российском императоре Павле I было решено начать сбор материалов о российских евреях с тем, чтобы в дальнейшем проанализировать его и принять решение о целях и принципах взаимоотношений российского общества и государства с еврейскими общинами, привести в соответствие с выработанной политикой законодательство о евреях и пр. Этому способствовало и то, что Павел вообще проводил политику пересмотра всех реформ своей нелюбимой матери — императрицы Екатерины Великой.
Эта работа была поручена одному из ближайших сановников императора Павла — поэту Гавриилу Романовичу Державину, юдофоба, которого действительно занимал еврейский вопрос.
Однако, начав сбор материалов, он вскоре пришел к выводу, что сама еврейская община неоднородна и в ней происходят разные процессы. Волей-неволей власть оказалась втянута во внутриеврейские отношения и вынуждена была определять свое отношения к этим новым процессам и течениям.
Так что же представляла из себя ашкеназская еврейская община Российской империи в конце 18 — начале 19 вв.?
Во-первых, это была неконсолидированная община, внутреннее самоуправление которой было построено наподобие самоуправления средневековых городов. Эти общины не принимали чужаков, в том числе и евреев.
Идеологической основой ашкеназийских общин Польши и Литвы, вошедших в российское подданство, был Талмуд, т.е. свод толкований Торы. Евреи уделяли огромное внимание изучению Торы и Талмуда, вели аскетический образ жизни.
Виленский Гаон (гений) — 1720-1797 гг. — р. Элиягу из Вильно. Виленский гаон для религиозного еврея — все равно, что Альберт Эйнштейн для физиков. Изучение Торы с раннего возраста, учителя не поспевали за ним. Несмотря на то, что гаон изучил к 10 годам всю еврейскую религиозную литературу, он продолжал заниматься по 18 часов в день в сутки до самой смерти в возрасте 77 лет.
Когда его спросили, зачем, он ответил:
“Если Виленский гаон изучает Тору по 18 часов в день, то раввины Польши будут изучать ее по 10 часов. Если раввины Польши будут работать по 10 часов в день, то в более просвещенной Германии раввины будут заниматься по 6 часов, а в Англии — по 2 часа, и тогда евреи Англии будут хотя бы соблюдать субботу. Но если Виленский гаон будет работать только по 10 часов в сутки, то раввины Польши — 6, в Германии — только 2, а Англии — полчаса. А если раввины Англии станут изучать Тору только полчаса в день, так что же тогда будет с соблюдением субботы английскими евреями?!”
В этом нашло отражение реальное состояние еврейской Европы 18 века.
Однако появились люди, которые обвиняли раввинов Белоруссии и Украины в том, что они занимаются начетничеством, отойдя от чаяний простых людей, от реальной жизни. Постепенно возникло целое религиозное движение, бывшее по своей сути либерально-религиозным. Оно называлось “хасидизмом”, (от ивритского слова “хасад” — благочестивый, кроткий).
Основателем хасидизма был р. Исраэль Баал-Шем-Тов, родившийся в Карпатах. Если виленский гаон прославился том, что уже в 7 лет произнес в Виленской синагоге глубокую речь о Талмуде и изучал религиозные тексты по 18 часов в день, то Баал-Шем-Тов в молодости был всего лишь помощником в еврейской начальной школе — хедере, собирал детей в школу по их домам и вел их в школу с пением песен.
В эти годы он проводил много времени в лесу в уединении и размышлениях. Примерно к 1736 г. он стал известен как целитель и духовный вождь. В 1740 г. он переезжает вместе с женой в Меджибож, городок в Подолии, который с этого момента станет святым для хасидов всего мира.
К нему стали приходить ученики из разных областей. Его уроки контрастно отличались от тех, которые давались в йешивах: личным контактом человека с Б-гом и своими ближними уделялось гораздо больше внимания, чем тонкостям еврейского права. Истории, которые хасиды рассказывали о Баал-Шем-Тове (обычно сокращенно называемом Бешт) изображают его рассказывающим внешне вполне светские истории, но с глубоким духовным подтекстом. Он умер в 1760 г., оставив своим преемником Дова-Бера из Межерича.
Многие идеи Бешта стали центральными пунктами хасидского движения, начатого его последователями. Некоторые из его рассуждений, не будучи чем-то новым, делают упор на те аспекты иудаизма, которые обычно игнорировались “митнагдим”, т.е. противниками хасидов.
Например, образ сердца. Бешт особенно любил утверждение Талмуда: “Бог вожделеет сердца”, которое он толковал в том смысле, что для Б-га чистый религиозный дух важнее знания Талмуда (в отличие от мигнагдим).
Или другая древняя доктрина, которой Бешт придавал особое значение, основываясь на стихе Йшаягу: “Вся земля полна славы Его!”. Если весь мир полон Б-жьей славой, рассуждал Бешт, то митнагдим и аскеты ошибаются, думая, что нужно отворачиваться от радостей мира. “Не отвергай красоту девушки, — учил Бешт. — Но стремись, чтобы признание красоты возвращало тебя к ее источнику — Б-гу. Если человек овладеет этой мудростью, то его физическое наслаждение будет влечь за собой и духовный рост”.
Так как мир полон Б-гом, Бешт считал, что нужно быть неизменно радостным, ведь величайшие акты творения совершаются в радости:
“Ни один ребенок не появляется на свет без удовольствия и радости, — учил Бешт,- так и с молитвами: если вы хотите, чтобы они были услышаны, возносите их с радостью и весельем”.
Это учение было серьезным вызовом многим идеям, распространенным в те времена в еврейской среде. Многие религиозные евреи проповедовали аскетизм и требовали поста каждую пятницу и понедельник. Бешт осуждал подобную практику, считая, что она ведет к меланхолии, а не к радости.
Постороннему наблюдателю, незнакомому с учением Бешта, хасидские молитвы того времени могли показаться неблагообразными. Повторяя в молитве слова Давида: “Все кости мои скажут: Г-споди, кто подобен Тебе?” (Техилим, 35:10), молящиеся иногда даже становились вверх ногами.
Характерно, что Бешт защищал эту практику в хасидских службах, рассказывая такую причту: глухой шел мимо зала, где праздновали свадьбу. Когда он заглянул в окно, то увидел людей, радостно и увлеченно танцующих. Но поскольку не услышал музыки, то принял их за сумасшедших.
Еще одним важным моментом в хасидизме всегда был цадикизм.
Бешт учил, что цадик (мудрец, духовный лидер хасидов) должен служить примером религиозной жизни. Учение о цадике было развито в основном его последователями и учениками, особенно Довом-Бером из Межеричей, который сделал его по сути центральной частью хасидизма.
Он учил, что Б-г проявляет себя в самых незначительных поступках цадика. Один из учеников Дова-Бера говорил: “Я хожу к нему не для того, чтобы изучать Тору, а для того, чтобы смотреть, как он расстегивает ботинки”.
Дов Бер учил, что идеальный цадик имеет более тесные отношения с Б-гом, чем обычный еврей, и может благословлять людей.
Вера во власть и величие цадика стала одним из самых сильных — и самых спорных — идей хасидизма. Противники обвиняли цадиков в том, что они обогащаются за счет своих последователей. Более того, Виленский гаон и его последователи обвиняли их в лжемессианстве, в том, что они идут по пути Шабтая Цви (объяснить).
Комментарии