Местечко Друя

Добираться до Друи пришлось целых пять часов. Сначала видавший виды «Икарус» довез меня до Браслава. На улице холодно и сыро. Зима нынче в Беларуси какая-то странная – то снега навалит по самые окна, то солнце так засияет, что вмиг снега как не бывало. На автовокзале немноголюдно.

- А вот летом здесь яблоку негде упасть, — убеждает меня уже немолодая женщина в старом демисезонном пальто. Оказалось, нам с ней по пути. Живет она в трех километрах от Друи и работает на местной ферме. Впрочем, что жизнь у этой женщины нелегкая, можно было догадаться, посмотрев на ее загрубевшие мозолистые руки. Мы разговорились. Степанида Казимировна, оказывается, до войны жила в Друе.

- Да, все другое было, — говорит эта женщина, прижимая к себе сумку, из которой торчат несколько буханок белого хлеба и какие-то несимпатичные банки с консервами. — Помню, что зимы были очень суровые, а по весне что ни год, все затапливалось водой. Бывало, в лавку на лодке отправлялись по главной улице.

- Ну, а евреев тамошних Вы помните? — спрашиваю я в надежде начать свои путевые записи.

- Конечно, сынок, как же не помнить. Моя мама, царство ей небесное, работала

у одного еврея-бакалейщика в семье. Так я знала всегда, когда у этого народа праздники. Бывало, то булки с маком в пятницу дадут бесплатно, — она покосилась на свои авоськи, — то бидон с молоком подарят, а то и леденцы для меня передадут. Добрые люди, — вздыхает Степанида Казимировна.

В это время к вокзалу подъезжает автобус местного значения Браслав — Друя, и мы с моей новой знакомой отправляемся в тридцатикилометровый путь. Автобус едет не спеша, старательно объезжая ямы. По пути подсаживается довольно много народу. Все громко разговаривают, пытаясь перекричать двигатель автобуса. Мы едем меньше часа, и за это время я узнаю от своих попутчиков, которые с удовольствием делятся своими знаниями о Друе, столько историй и легенд, что с трудом запоминаю все сказанное. А вот и конечный пункт моего путешествия. Мы подъехали к мосту через речку Друйку. Впереди как на ладони провинциальный городишко, угрюмый, но весьма опрятный. Чувствовалось, что народ здесь следит за своим хозяйством строго. В Друе нет своей автостанции, и автобус просто развернулся на так называемой центральной площади, опоясанной старыми домами довоенной постройки.

Первым, кого я увидел, выйдя из автобуса, был крепкий мужчина лет 60, сидящий на повозке. Оказалось, что он подрабатывает, курсируя между Друей и близлежащими хуторами. Поразмыслив, я решил нанять его, чтобы без толку не ходить по слякотным улицам еврейского местечка. Мой провожатый, Тадеуш Янович, за 5 тысяч в день согласился показать мне все основные еврейские достопримечательности. Для начала отправляемся за город – туда, где, по словам моего гида, расположено огромное старинное еврейское кладбище. Мы проехали весь город, и перед нами открылся поистине фантастический вид. На огромном холме, прямо у дороги возвышались надгробные камни. Я оставил своего гида наедине с лошадью и отправился в путешествие по кладбищу. Тут и там виднелись шикарные постаменты с еврейским текстом. Всего около двухсот. Было видно, что за кладбищем ухаживают. По всему периметру шел основательный забор, начинающийся с красивых железных ворот. Самое поразительное, я не нашел ни одного надгробия, которое бы лежало брошенным на земле. Ходить по таким местам грустно. Здесь ты понимаешь, что еврейская жизнь в городе Друя умерла навсегда. А еще столетие назад все было по-другому.

В начале XIX века в Друе была возведена огромная каменная синагога. Говорили, что в округе другой такой нет. Как ни странно, но деньги на ее постройку дал человек, так сказать, из “высшего общества”, благосклонно относившийся к еврейскому народу. Его имя – князь Сапега. По рассказам местных жителей, он жил в этих краях давным-давно. У него была жена Ядвига. Четверых детей родила она своему мужу, и все они умерли. Между тем князь Сапега был весьма одаренным человеком, стремящимся познать все новое, что окружало его. И вот решил он изучить письмо и язык еврейского народа. Князь пригласил к себе в Новогрудский замок местного ребе и занимался с ним изучением науки с утра до позднего вечера. Однажды раввин заметил, что пан Сапега очень мрачен, а узнав причину его печали, сказал: “На краю твоих владений есть маленький городок Друя. Большинство тамошних жителей – евреи, и почти все они – ученики моего учителя, рава Михаля, человека святого от Б-га. Ни одна его речь не бывает пустой. Иди к нему, и его благословение отведет от тебя беду”. Так и сделал Сапега. Спозаранку он запряг лошадь и поехал в Друю. Когда он прибыл в это местечко, то первым делом отправился в старую деревянную синагогу, где реб Михаль учил Тору. Увидел его Сапега, склонил голову и попросил: “Пан Ребе, благослови меня, пожалуйста…” Немедленно положил реб Михаль руки на его голову и сказал: “Б-г займется твоей проблемой и возрадует отца потомком и позаботится о матери его”. Ровно через один лунный год родила Ядвига сына, здорового и веселого. Князь Сапега вернулся к раввину Михалю и преподнес в дар 15-литровый сосуд, доверху наполненный золотыми монетами. Ребе взял лишь один золотой и сказал: “Все, что произошло, воля Вс-вышнего. В Торе сказано: “Серебро и золото жертвуй добровольно”.

В тот же день приказал князь Сапега построить в Друе еврейский храм, которому не было бы равных во всей округе. Он пригласил из местечка Камей, что в Литве, раввина Шмая Га-Когена, который славился способностью изготавливать великолепные по красоте Арон-hа-Кодеш для хранения Свитков Торы. Синагогу строили два с половиной года. Столько же рав Шмая трудился над изготовлением восхитительного Арон-hа-Кодеш. В 1805 году весь проект был закончен. Открывая синагогу, князь Сапега устроил в Друе огромный пир для всех ее жителей. Вельможа навечно освободил еврейскую общину от всяких податей. В ответ рав Михаль подарил ему серебряную и золотую чаши.

Спустя пять лет рав Михаль умер. Когда это известие дошло до Ядвиги, жены Сапеги, она носила траур целый месяц. Каждый год в день его смерти княгиня посылала по одной золотой монете во все кассы сбора пожертвований в друйской синагоге.

Эту историю мне рассказали в сельском вечно гудящем автобусе. Как оказалось позднее, все эти факты реальны. В историческом архиве Литвы сохранилась коллекция с большим количеством фотографий друйской синагоги, выполненной в 1928 году местным историковедом Я. Булгаком. На некоторых из них Арон-hа-Кодеш можно рассмотреть достаточно хорошо. Его красота поражает воображение обывателя. Кстати, в 1901 году организаторы престижной выставки в Париже обращались к друйскому раввинату с просьбой о показе Арон-hа-Кодеш во Франции. Раввинат, конечно же, отказал.

А еще известно, что во время самого большого наводнения, которое случилось в Друе в 1931 году, уровень воды в Друйке поднялся так высоко, что затопил даже первый этаж синагоги, стоящей на возвышенности. Пострадали Свитки Торы, и восстановить их не удалось. Тогда было решено предать их земле на еврейском кладбище, а местная община в том же году приобрела в Вильно три новых Свитка Торы.

К сожалению, практически ничего не осталось от великолепной синагоги — только фрагменты фундамента. Во время войны немцы подожгли ее. Все сгорело, крыша обвалилась. В 50-е годы здание потихоньку растаскивали по кирпичам. Кому печку в доме сложить, кому ступеньки. Так и уничтожили. А в 1967 году в Москве вышел очередной том “Всеобщей истории архитектуры”, где синагоге Друи присваивался статус памятника государственного значения. Только все напрасно – ничего уже не осталось.

Кстати, совсем рядом с бывшей синагогой стоит памятник уничтоженным евреям. 15 июня 1942 года еврейская община Друи перестала существовать. Около 2000 человек в одночасье ушли в мир иной. Местные жители рассказывают, что, прежде чем уничтожить евреев, их трижды нещадно грабили. Один раз взяли 100 заложников и потребовали 5 возов сахара, мыла и соли. Затем арестовали 40 молодых евреек и затребовали 100 кг золотых и серебряных украшений, а в третий раз заложниками стали 12 раввинов с семьями – их выкуп составил 12 возов с одеждой и обувью. Поняв, что больше брать нечего, немцы и их пособники расстреляли всех. Спастись удалось всего 30 евреям.

В это трудно поверить, но в 1946 году в этом местечке еще был миньян. 10 еврейских мужчин молились вместе. В местном школьном музее мне даже показали их фотографию. Правда, никто из них так и не остался здесь жить. Тяжкие воспоминания об утрате близких не давали спокойно спать по ночам. В 1958 году последний еврей покинул эти места.

Я ехал на телеге по узким улочкам Друи, смотрел на проходящий мимо народ и думал, что все эти люди, наверное, и не подозревают о том, что окружены легендами и историей еврейского народа. Старая улица, названная после войны в честь 1-го Мая, год назад стала носить имя еврейского писателя Алтера Друянова, местная школа привела в порядок еврейское кладбище, люди, живущие недалеко от памятника расстрелянным евреям, каждый год сажают здесь цветы, а в местном музее есть большая экспозиция, посвященная истории еврейской общины Друи. Так и живут рядом память и будни, только у памяти нет живого наследия.