Осколки трагедии

Это был ливийский самолет. В катастрофе погибли 106 пассажиров и члены экипажа самолета. С тех пор прошло 30 лет, но пилот, который осуществил атаку, до сих пор боится мести.

“Это уже в прошлом. Сейчас я не нуждаюсь в очищении моей совести. Единственное, чего я хочу, — это закопать, забыть, закрыть и не вспоминать эту историю”, — говорит И., пилот истребителя “Фантом” ВВС Израиля.

30 лет назад, 21 февраля 1973 года, ливийский пассажирский самолет вторгся в воздушное пространство над Синайским полуостровом, находившееся тогда под контролем Израиля. Самолет двигался с запада на восток, и ВВС Израиля предположили, что пилоты намереваются атаковать военные базы в Бир-Гафгафе, Беер-Шеве или же сделать фотографии военных объектов. Для перехвата было поднято два “Фантома”. Пилоту ливанского самолета был дан приказ приземлиться в Рахидиме. Однако он проигнорировал сигналы, повернул на восток и продолжал лететь в сторону египетской территории. Хотя было очевидно, что самолет покидает воздушное пространство Израиля, два истребителя открыли огонь, повредили топливные баки ливанского самолета, и он рухнул на землю.

В наши дни живы только двое из четырех пилотов истребителей: пилот И., который тогда был командиром экипажа и вел первый истребитель “Фантом”, и штурман второго истребителя. Барух Палтили, штурман первого истребителя, погиб в войне Йом-Кипур (войне Судного дня) на следующий год после происшествия, а пилот второго истребителя Дорон Шалев погиб при выполнении военной операции в августе 1977 года.

Хотя прошло уже 30 лет, И. все еще опасается за свою жизнь. “Пожилые чиновники министерства обороны заявили мне, что все еще в силах свести со мной счеты, — объясняет он. – В прошлом я всеми силами препятствовал появлению публикаций по поводу этого события. Сегодня я понимаю, что это невозможно. Я должен быть готов к тому, что мне придется поджечь редакцию “Ха-арец”, если я буду точно знать, что это помешает появлению публикации о происшествии”.

Друзья И. и еще несколько офицеров ВВС, которые тоже оказались вовлеченными в инцидент, реагируют таким же образом. Когда редакция звонила им домой с просьбой рассказать о событии 30-летней давности, многие просто бросали телефонную трубку.



“Мы вылетели, перехватили и открыли огонь по самолету, почему вы задаете ему так много вопросов?” – говорит Гиора Фореман, командир дежурной эскадрильи ВВС, состоявший также в команде PIT (группа перехватчиков “Фантом”). – Нельзя все время себя осуждать”.

“Пусть пройдет даже 200 лет, я все равно не буду рассказывать об этом”, — говорит Шмуэль Шефер, который в то время был главой разведки ВВС и также состоял в PIT. “Молчание – золото, особенно когда дело касается этого инцидента, — добавляет Моше Бар-Тов, который в то время был командиром PIT. – Ни к чему хорошему разговоры не приведут. Тема была прояснена, но сейчас она может испортить наши отношения с Египтом”.

Египет не сделал ничего относительно инцидента, несмотря на тот факт, что самолет появился в пространстве над Синайским полуостровом со стороны Египта и намеревался возвращаться обратно. Война за раздел Суэцкого канала завершилась в августе 1970 года, и Египет поддержал предложение о прекращении огня. Палестинцы продолжали попытки наносить удары по Израилю различными способами. 8 мая 1972 года палестинцы захватили пассажирский самолет бельгийской авиакомпании Sabena и посадили его в аэропорту Lod. Саерет Маткаль, спецназ генштаба, провел операцию по захвату преступников, в результате которой погибло три пассажира, а один скончался спустя три недели от полученных ранений. Через три месяца после инцидента, 30 мая, трое подданных Японии открыли огонь в аэропорту, убив при этом 25 человек, в том числе выдающегося ученого, профессора Аарона Кацира, брата профессора Эфраима Кацира, ставшего в апреле 1973 года президентом Израиля. В сентябре 1972 года 11 израильских спортсменов были убиты на Олимпийских играх в Мюнхене.



Вражеский самолет

21 февраля 1973 года на территории Синайского полуострова прошла песчаная буря, при этом сильно ухудшилась видимость в воздушном пространстве. В 12.40 самолет ливийской авиакомпании вылетел рейсом 114 из Бенгази, где он приземлялся по пути из Триполи в Каир. “Боинг 727” вел 42-летний француз Жак Берже, высококвалифицированный пилот. Экипаж тоже был представлен французами, так как Air France заключила контракт с национальной авиакомпанией Ливии.



Берже совершил навигационную ошибку. Он сообщил в Каир, что поворачивает самолет на северо-восток по направлению к столице Египта, однако на самом деле он находился в 120 километрах от той точки, где должен был развернуться. Вместо того чтобы взять курс на Каир, самолет полетел в сторону Суэцкого канала. Навигационные приборы извещали об ошибке: озеро Кароун, которое должно было оставаться позади, было слева. Берже был уверен, что приборы вышли из строя.



“Происходит что-то очень странное, — сообщил он бортинженеру. – Мы уже должны были пролететь над Кароуном. Это невозможно”. Израильские радары засекли самолет в 13 45. Он все еще находился в воздушной зоне Египта, но приближался к Суэцкому каналу. Вылетели два израильских пилота: И. и Шалев. ВВС отдали указ членам PIT о преследовании самолета.

“Через разведку мы получили информацию о готовящемся теракте, во время которого самолет должен был атаковать наши военные базы. Мы боялись того, что произойдет, — говорит Фореман. – Правда, это был пассажирский самолет, но мы опасались, что он мог быть замаскирован под пассажирский, но выполнял шпионскую миссию для проверки нашей системы в районе Синайского полуострова”.

В PIT тогда был генерал-майор Мордехаи Ход, командующий ВВС, его заместитель, Беньямин Пелед, Фореман, Шефер, Бар-Тов и еще три офицера. “Мы были очень уставшими, — рассказывает Фореман, — потому что за день до этого в Ливане велись активные военные действия”. На пресс-конференции после подрыва ливанского авиалайнера Ход объяснил, что, к огромному сожалению, инцидент “произошел в одном из самых чутких к милитаризму регионах”.

“Вся команда PIT склонялась к решению сбить самолет, — говорит Фореман. – Каждого преследовало чувство, что мы с подозрением должны относиться к этому объекту, сбить его или сделать что-нибудь в этом роде”.

Одним из тех, кто настоятельно предлагал сбить авиалайнер, был сам Фореман. “Мы находились под давлением времени и должны были что-либо предпринять, — говорит он. — Я был убежден, что самолет заслали сделать снимки военных объектов. Бени Пелед предложил немедленно взять его на прицел”.

В 14 часов самолет достиг Бир-Гафгафу, сделал круг над базой и взял курс на Египет. Но это не изменило решения представителей ВВС.

Поведение самолета стало еще более подозрительным, писала еженедельная газета ВВС спустя неделю после происшествия. “Был ли то террористический самолет, пытавшийся проникнуть в нашу зону, откуда его не ждали? Или, быть может, это был авиалайнер-шпион? Это были разумные предположения, тогда как предположения о том, что это был обычный пассажирский самолет, были далеки от реальности. Была ли это диверсионная тактика или, возможно, самолет стал снижаться над Бир-Гафгафой для разведывательных целей?”

Главный вопрос состоит в том, почему самолет был сбит, говорит генерал-майор Давид Иври, который был тогда командиром на базе ВВС. “Этот рассудительный вопрос мог быть задан только в ретроспективе. Под давлением ситуации, как та, можно ошибиться. Это один из величайших страхов пилотов. Ошибки, совершенные в полете, – критические ошибки”.



На пресс-конференции, проведенной после случившегося, министру обороны Моше Даяну был задан вопрос, подверглась ли бы риску безопасность Израиля в том случае, если бы самолет продолжал двигаться в направлении Египта абсолютно не поврежденным. “Это не проблема, — ответил Даян, — Я бы поставил вопрос иным образом: Если самолет вражеского государства, даже если он гражданский, пролетает над запретной зоной в период напряженной ситуации, если он ведет себя подозрительно, если не обращает внимание на сигналы, можно ли использовать силу для того, чтобы заставить его приземлиться и узнать у пилота причины странного поведения и его намерения, которые можно расценить только как неприятельские? Ответ на этот вопрос только утвердительный”.



Начальник штаба Давид Эльазар заявил на пресс-конференции, что направление самолета не имеет значения, значение имеют его намерения.

Осколки трагедии

Через день после катастрофы генерал Ход созвал пресс-конференцию с участием двух пилотов, имена которых названы не были. Одним из них был пилот И., который рассказал о ситуации в воздухе:

“Мы находились очень близко от авиалайнера. Я отчетливо мог видеть экипаж. Сначала я жестом показал, что они должны приземлиться на аэродроме в Бир-Гафгафе. Пилот “Боинга” посмотрел на меня и показал рукой в сторону Египта, пытаясь сказать, что он продолжит путь на запад. Мы обменялись жестами, по крайней мере, три раза, после чего самолет развернулся и полетел в сторону Суэцкого канала. Затем я передал общепринятый международный сигнал: пролетел вперед него на 200 метров, повернул налево и возвратился назад. Это означало, что “Боинг” должен был следовать за мной, но пилот не отвечал и продолжал свой путь. Следующий сигнал был — открытие огня. Я стрелял так, чтобы не попасть по авиалайнеру. Но не было никакого ответа. Я еще раз пролетел вперед, показывая, что он должен следовать за мной. Пилот не реагировал. Затем мы сделали предупредительные выстрелы, целясь в крыло самолета, чтобы заставить его приземлиться. Мы не хотели причинить серьезные повреждения или же взорвать самолет. Но я заметил, что авиалайнер стал гореть. Вероятно, возгорелся бак с горючим”.

И. сказал на пресс-конференции, что не заметил пассажиров в самолете, так как иллюминаторы с обеих сторон были зашторены. Однако один пассажир и стюард, выжившие в катастрофе заявили, что видели израильские истребители. “Я заметил Звезду Давида на самолете”, — сказал Жан-Поль Бордо, стюард, который был госпитализирован в медицинском центре Сорока, что в Беер-Шеве. Из 113 пассажиров выжило только семь человек.

Выживший египтянин рассказывает: “Я заметил израильские военные самолеты и стал кричать об этом пилоту, на что он ответил, что не стоит беспокоиться, все в порядке”. Паника охватила пассажиров, многие вытащили Коран и стали молиться. “Мы ужасно испугались того, что могли оказаться над территорией, контролируемой Израилем, — рассказывает выживший второй пилот Авард Махади. – Все, чего мы хотели, – покинуть эту территорию”.

Последующая расшифровка черного ящика выявила следующий разговор: “Что такое?” – спрашивает бортинженер под звук обстрела.

Второй пилот: “Я вижу ракеты”.

Бортинженер: “Они попали в нас”.

Пилот (сообщает в Каир): “Мне кажется, у нас серьезные проблемы с навигационными приборами, и мы взяли неправильное направление. Нас только что подбили ваши истребители”.

Второй пилот: “Это израильский военный самолет, израильский военный самолет”.

На этом моменте запись обрывается. Спасательные вертолеты ВВС достигли места падения самолета спустя несколько минут. Депутат Кнессета Элиезер Коэн, который в то время состоял в вертолетном дивизионе, был одним из первых, кто увидел масштабы бедствия.

“... Не каждый день можно такое увидеть, — говорит он. — Второй пилот был жив. Он сидел на песке и кричал: “Вы что сделали? Вы что, с ума сошли? Вы убийцы, убийцы!” Я сказал ему, что они отклонились от курса на 400 километров, но он не желал отвечать. Было еще несколько выживших пассажиров. Мы эвакуировали пилота, посадили его на кресло и приставили к нему вооруженного охранника. Я боялся, что он продолжит буйствовать. В военном госпитале в Рефидиме ему поставили диагноз – контузия. Затем я соединил его с Мотти Ходом, и он говорил с ним по телефону через переводчика. Каждую секунду он твердил: “Аллах, прости”. Он говорил, что они думали, что они были над Каиром. Он продолжал повторять: “Над Каиром, над Каиром, только сейчас я понимаю нашу ошибку”.

Коэн также встретился с двумя израильскими пилотами: “Они прибыли на место крушения самолета на “джипе”. Он были шокированы, когда осознали, что произошло, и долго не могли прийти в себя, их терзали муки совести”.

Кто дал приказ?

Признание, что была совершена ошибка, вызвало волну осуждений и обвинений, хотя никто не попал под суд в связи с происшествием. До сих пор пилоты ВВС настаивают на том, что ответственность за сбитый самолет несет начальник штаба Давид Эльазар, который был вынужден уйти в отставку после войны Йом-Кипур. Он спал дома после ночного рейда по Ливану, когда раздался звонок из PIT ВВС. Просили разрешения на то, чтобы сбить самолет. Элазар дал согласие. “Он был главным командиром, поэтому на нем лежит ответственность”.

Спустя 18 лет после инцидента появилась статья в газете ВВС, утверждающая, что приказ по подрыву самолета был дан командующим дивизией. Еще через год пилот И. обвинил Мордехая Хода, командующего ВВС в то время, в ответственности за происшедшее. В интервью, сделанном в октябре 1992 года, он заявил массовой ежедневной газете “Yedioth Ahronoth”, что он не может понять, почему Ход решил именно так. “Как он объяснил ситуацию начальнику штаба таким образом, что Дадо дал свое согласие? Это было действительно непродуманное решение. Продукт безграничной надменности. Таким образом, было убито 100 арабов, как сказал мне один из тех, кто принял решение. В следующий раз они учтут, что мы ненормальные и не станут пачкаться о нас”.

“Хотя внешне каждый, кто находился тогда в PIT, продолжает обвинять кого-то другого, — говорит человек, который был неким образом связан с этим инцидентом, — в разговорах между собой они все считают, что на тот момент потеряли способность к рассудительности и совершили ошибку, поэтому полны раскаяния”.

Частичное признание вины

Что же касается отношения к инциденту на политическом уровне, то он более пренебрежителен, чем отношение ВВС. Правительство решило не назначать следственную комиссию, ссылаясь на мнение министра юстиции Мейра Шамгара, который заявил: “Военно-воздушные силы следовали международному закону”.

Депутат Кнессета Хайм Цадок, глава комитета Кнессета по иностранным делам и обороне, заявил, что сейчас любая попытка выяснить, были ли правильными или ошибочными решения, принятые в те роковые моменты, только разбередит прошлое.

Начальник штаба и командующий ВВС предложили выдвинуть вопрос на рассмотрение на сессии Кнессета. Большинство депутатов Кнессета дружелюбно обменялись рукопожатиями так, как будто они только что выполнили славную миссию.

На пресс-конференции, прошедшей после того, как был сбит самолет, Даян заявил, что нет причин для выплаты компенсаций, потому что ответственным за бедствие является пилот. Но в конечном итоге правительство решило, при этом не взяв на себя ответственность, выплатить семьям погибших по 30 000 долларов и по 10 000 тем, кто получил ранения. Через некоторое время после инцидента премьер-министр Израиля Голда Меир посетила Соединенные Штаты. “Будете ли вы продолжать подобные действия?” — спросили ее. “В этом нет сомнений”, — ответила она.



Командующие ВВС оказались более осторожными. “Главным образом мы все являемся профессионалами, а это был инцидент, происшедший по недоразумению. ВВС надолго запомнит этот урок”, — сказал Иври.

Генерал Амос Лапидот: “Это было для нас травмой. Все шло согласно распорядку, каждый выполнял свою обязанность, пока не случилось это происшествие. Но с тех пор была война Йом-Кипур, где мы потеряли около ста самолетов, были и другие серьезные травмы. Это жизнь. Я считаю, если это случилось с Ходом, значит, такое могло бы произойти и со мной. Урок был поучительным. Когда уже все сказано и сделано, факт остается. Хотя и были смягчающие обстоятельства, ВВС подбили пассажирский самолет”.