Жизнь «по-черному»

«Заза, ну же, чувак, впусти нас!».... Но Заза, габаритов которому вполне хватает, чтобы намертво блокировать вход в клуб, даже не двигается. Он привык к тому, что на него все время давят. Каждую пятницу вечером он дежурит в дверях клуба «Раста», что на ашкелонском пляже, возвышаясь непреодолимой стеной между изобилием музыки хип-хоп внутри и сотнями эфиопских подростков снаружи. Кто попадает вовнутрь? Все девушки. Они, кстати, и платят меньше. А вот парни... Это уже зависит от настроения Зазы и от того, пройдут ли они «проверку удостоверения личности», которую он устраивает. В вашем удостоверении должно быть указано имя отца и то, что вам, как минимум, 18. Ну и, естественно, номер удостоверения и все такое.

На парковке перед клубом трое юношей разрабатывают план проникновения в клуб А., лидера группы. Оказавшись внутри, тот поговорит с другом своего друга — и тогда все сработает. Хотя А. еще нет восемнадцати, он старше других. К тому же, есть у него еще одна вещица, дающая ему преимущество над товарищами: удостоверение личности, найденное на танцплощадке несколько месяцев назад. Чтобы пройти проверку у Зазы, он вклеил в документ свою фотографию и запомнил необходимые детали...

Еще пару часов назад они сидели на центральной площади одного южного израильского городка: на одной стороне — дети эфиопов, на другой — местных. Один и тот же возраст, одна и та же одежда, один и тот же уличный слэнг периферийного города. Только эфиопы проводят ночь, танцуя под черную музыку в «Расте» или пытаясь попасть вовнутрь. В основном, они из Ашдода, Кирьят-Малахи, Явне, Ашкелона и Беер-Шевы. Те, что тусуются на другой стороне площади, найдут себе «какой-нибудь клуб с трансом или техно».

Музыкальные пристрастия? По крайней мере, на это хотели бы надеяться иммигранты, проходившие абсорбцию в 1990-х , когда клубов, притягивавших эфиопов, стало возникать все больше и больше и в документах того периода рассматривался самый ужасный сценарий: формирование в Израиле второстепенного черного меньшинства. Ашер Элиас родился в Ашкелоне, в одной из первых в городе эфиопских семей, и знает, отчего эта формулировка так впечатляет спонсоров, с которыми он встречается в еврейских общинах Северной Америки: «Все, что им было нужно, наличие проблемы между евреями и черными не только в США, но и здесь».

И вот, наконец, антрополог Малка Шабтай представила первое доказательство того, что опасения американских спонсоров становятся реальностью. За четыре года проведенных в клубах ночей (которые она в 2001 году описала в своей книге «От рэгги к рэпу») она обнаружила совершенно новую субкультуру. Молодые эфиопы развили новое, альтернативное, «афро-израильское» самосознание, которое стало отличительной чертой эпохи деградации эфиопской общины, когда все больше и больше молодых людей оказывается на задворках общества, в полиции заводится больше дел, а дети перестают ходить в школу.

Многие считают, что переломнй момент пришелся на 28 января 1997 года, когда полиция резиновыми пулями и слезоточивым газом разогнала толпу, состоявшую из сотен эфиопов, которые протестовали против политики Банка крови, уничтожившего сданную ими кровь. После этого, вспоминает Элиас, они отбросили самосознание, которое внушили в школах-интернатах: «Они начали слушать все черное», — говорит он, поясняя, что альтернативу дали им черные музыканты из внешнего мира. «Мне кажется, что черные относятся ко мне так, как ко мне и следует относиться, — призналась доктору Малке Шабтай одна девушка, — а не так, как это делают белые. Поэтому я в большей степени ощущаю себя черной, нежели еврейкой».

Морит Дрори, работающая в информационном центре для эфиопской молодежи на центральной автобусной станции в Тель-Авиве, рассказывает, что многие подростки называют себя «Тупак» (в честь легендарного нью-йоркского рэпера Тупака Шакура, убитого в 1996 году): «Они мечтают перебраться в Гарлем».

Достаточно понаблюдать, как А. и его друзья сосредоточенно подсчитывают, хватит ли у них денег на покупку выпивки перед походом в клуб, чтобы понять, как близки к черте молодые эфиопы. Денег, как ни пересчитывай, все же не хватает, и собираются в дальнюю лавку, где водка дешевле. Деньги им дают родители. «Я беру двести шекелей и говорю им, что это на одежду, — объясняет один из них. — Трачу сто пятьдесят и оставляю себе немного сдачи». Разумеется, родители не в курсе, что их дети пьют водку и ходят по клубам.

Стастистические данные по 23 тысячам эфиопских подростков в Израиле — это своего рода летопись истории прогрессирующей деградации общины. С 1990 по 1996 год на эфиопов в возрасте от 12 до 18 лет в Израиле было заведено 139 уголовных дел. В 2002 году это число составляло уже 603, что вдвое превышало аналогичный показатель по всем израильским подросткам.

Тем не менее, перемены висят в воздухе — и на площади южного израильского городка, и возле «Расты». Здесь и впрямь что-то вроде небольшого Гарлема. Один паренек хочет, чтобы его называли Снупом, да и одевается, как рэпер Снуп Дог. «Не обращай на него внимания», — хихикает другой. Морит Дрори считает, что они возвращаются к эфиопскому самосознанию.

Некоторых из них раздражают вопросы о эфиопо-израильском самосознании, задаваемые в три часа ночи. Другие более расположены к беседе. «Прежде всего, евреи, потом эфиопы», — говорит один. «Евреи, конечно», — уверен другой. «И израильтяне, и эфиопы», — полагает третий.

...А., в конце концов, все же пробрался в «Расту», хотя назавтра, по всей видимости, и не вспомнит, как ему это удалось. Однако друг друга не появился, и остальные ребята нехотя отправляются назад к шоссе.

Можно, конечно, счесть эти наблюдения и набором случайных эпизодов из жизни эфиопской общины Израиля — мол, взросление, армия и абсорбция сделают свое «интегрирующие дело». Но не обращать на них внимания нельзя.