Сионизм по Фрейду

Три немецкоязычных еврея, взаимоотношения которых с иудаизмом можно охарактеризовать не иначе как сложные, оказали весьма значительное влияние на развитие общества во второй половине XIX и начале XX века. Речь, разумеется, идет о Карле Марксе, Зигмунде Фрейде и Теодоре Герцле. К моменту смерти Маркса в 1883 году Фрейд и Герцль были еще совсем молодыми людьми. Впоследствии они оказались соседями, жившими в Вене на одной и той же улице.

Герцль, ставший основоположником идеологии сионизма, считал, что ключ к решению еврейского вопроса находится в руках самого избранного народа. Решение проблемы ему виделось в том, что евреи должны добиться суверенитета на своей собственной земле. Маркса и Фрейда в большей степени интересовали не еврейский народ и его специфические проблемы, но все человечество в целом. Для Маркса главным, определяющим фактором развития общества была экономика. Фрейда более интересовали человеческие инстинкты, присущие каждому индивиду, вне зависимости от господствующей социально-экономической системы.

Между прочим, каждый из трех великих мыслителей имел единомышленников и последователей в Палестине времен британского мандата, отмечает обозреватель Jewish Ideas Dayly Элиот Джагер. Причем многие из них пытались сочетать в своем мировоззрении концепции всех троих. Судьбе учения Фрейда в Палестине и Израиле посвящена новая монография тель-авивского психиатра, психоаналитика и историка медицины Эрана Рольника.

Автор дал книге весьма провокационное название: «Психоанализ и создание современной еврейской идентичности». Книга не дает прямых ответов на вопрос о том, какое влияние психоанализ оказал на формирование идеологии сионизма и современной еврейской идентичности. Вместо этого автор предлагает подумать о том, существует ли противоречие между «человеком Фрейда» и «человеком Герцля». Иными словами, может ли сионист быть фрейдистом — и наоборот.

Один из основных постулатов раннего сионизма состоял в том, что пребывание в диаспоре наносит ущерб физическому, экономическому и культурному здоровью еврейской нации. Восстановление же здоровья еврейской нации возможно лишь на своей земле путем отрицания диаспоры. В противоположность сионистам, фрейдистов интересовал прежде всего «универсальный человек», гражданин мира со всеми его страхами и комплексами.

После 1933 года в Палестину приехали сотни медиков (в том числе немало психиатров) из Германии и Австрии, вынужденных спасаться от нацизма. В основном не по своей воле — у них просто не было иного выбора. Рольник в своей книге описывает трудности, которые приходилось преодолевать берлинским и венским докторам психиатрии, столкнувшимся с «суровой ближневосточной реальностью».

Интересно, что сам Фрейд очень не хотел, чтобы его теория воспринималась окружающими как «чисто еврейское учение». Между тем некоторые основания для этого имелись: лишь один из числа ближайших учеников и последователей основоположника психоанализа — Карл Густав Юнг — не был евреем. В конце концов Фрейд, хотя он никогда не отказывался от своих корней и не переходил в другую веру, тоже был весьма ассимилированным евреем: в его семье даже отмечали Рождество и христианскую Пасху (хотя и без религиозного подтекста — примерно как Новый год у советских евреев). Возможно, причиной этого послужило то, что Фрейд получил лишь светское образование и не приобщился в детстве к еврейской традиции.

Фрейд и его жена Марта Бернайс подобным же образом воспитывали своих шестерых детей. При этом Фрейд вовсе не испытывал каких-либо комплексов по поводу своего еврейства. В этом можно убедиться, заглянув в письма ученого: они буквально переполнены словечками из языка идиш. Всю жизнь Фрейд оставался членом организации «Бней-Брит», одной из старейших еврейских общественных организаций, на заседании которой впервые представил свои идеи. Ученый был дружен с лидером сионизма Хаимом Вейцманом и гордился тем, что первую его работу в 1928 году перевели на иврит.

Фрейду отчаянно не нравилась перспектива, что кто-нибудь может заподозрить его хотя бы в намеке на еврейский национализм. В своей последней книге «Моисей и монотеизм» Фрейд пытается показать, что «еврейская национальная идея» вовсе не была главным даром основателя иудейской религии человечеству, а Моисей вообще был не евреем, а высокопоставленным египтянином.

После прихода Гитлера к власти в 1933-м в Палестину переехал один из известных последователей Фрейда, берлинский психоаналитик Макс Эйтингон (1881-1943). Эйтингон стремился к тому, чтобы превратить в Палестину в мировой центр психоанализа вместо Берлина и Вены.

Сейчас об Эйтингоне мало кто помнит, однако его заслуги в деле развития и популяризации психоанализа сложно переоценить. На деньги этого уроженца белорусского Могилева были изданы почти все поздние работы Фрейда, созданы три института психоанализа. Наряду с принцессой Мари Бонапарт, Эйтингон был одним из крупнейших спонсоров и талантливых менеджеров, которым психоанализ обязан таким активным развитием в XX веке.

В 1934 году Эйтингон учредил в Иерусалиме Палестинское психоаналитическое общество, которое вскоре было признано Международной психоаналитической ассоциацией. Тогда же Макс Эйтингон открыл в Иерусалиме Психоаналитический институт, названный впоследствии его именем. Институт оказывал психотерапевтическую помощь всем нуждающимся в ней, вне зависимости от платежеспособности.

Существует версия, что Макс Эйтингон был агентом НКВД (его двоюродный брат Наум Эйтингон являлся одним из руководителей советской разведки). Рольник, однако, относится к этому предположению скептически.

Фрейд, безусловно, не был таким антисемитом, как Маркс, крещенный родителями в шестилетнем возрасте. Однако он не принимал еврейские проблемы так близко к сердцу, как, например, Теодор Герцль или Альберт Эйнштейн (которому после кончины Хаима Вейцмана было даже предложено стать президентом Израиля). Тем не менее Фрейда нельзя назвать и стопроцентным «ассимилянтом». Об этом говорит, в частности письмо Фрейда своему пациенту Максу Графу — еврею, собиравшемуся окрестить своего сына и обратившегося к основателю психоанализа за советом: «Если вы не дадите своему сыну вырасти, как еврею, вы лишите его таких источников силы, которые не могут быть замещены ничем другим. Пусть он борется с жизнью как еврей, а вы — помогите ему обрести всю ту силу, которая ему для этого понадобится. Не лишайте его этого преимущества».