Храмовник Яков и его модель

Иерусалимский Храм, простоявший с перерывом около тысячи лет, – это не просто культовое здание. В Храме и вокруг него пророчествовали пророки, писались книги Танаха, формировались еврейство и иудаизм. Поэтому неудивительно, что во все последующие века, когда Храм был уже разрушен, людям хотелось увидеть его образ своими глазами. Бесчисленные художники разных народов, верований и стилей пытались изобразить это здание. Древнейшие рисунки можно видеть на монетах Бар-Кохбы, на мозаиках, украшавших синагоги первых веков после разрушения Храма. Великие художники Ренессанса, передавая библейские сюжеты, изображали обычно вместо Храма Купол Скалы, стоящий ныне на его месте, или же использовали архитектурные образы церквей.

Но то всё рисунки, а ведь трехмерное изображение Храма, модель должна была произвести на зрителя еще большее впечатление. Жителям и гостям Иерусалима хорошо известны несколько моделей Храма. Например, модель, сделанная Михой Ави-Йона и экспонирующаяся в Музее Израиля, или модель рава Корена, стоящая в Туннеле Котеля, а также модель, находящаяся в институте Храма. Кто же и когда впервые сделал такую модель? И какой эффект произвела эта модель на людей, живших столетием позже?

Честь эта принадлежит раввину Якову-Иегуде Леону, которого называли также «Темпло», т.е. «храмовник». Он принадлежал к изгнанной из Португалии еврейской семье и с молодых лет жил в Голландии, где стал сначала учителем, а потом раввином и судьей в сефардской общине. В частности, он учил детей в младших классах в той школе, где старшими руководил знаменитый раввин и мистик средневековья Менаше бен Исраэль.

Перу рабби Леона принадлежит немало книг, в частности – издание Мишны с полной огласовкой и несколько трудов об устройстве Храма и Скинии Завета. «Великим ученым» называл его современник и коллега, крупный христианский гебраист Уильям Суренхузиус, автор первого полного перевода Мишны на латынь, который использовал коллекцию гравюр рабби Леона для этого своего издания.

Однако в историю рабби Леон вошел не своим литературным творчеством, а моделями Храма и Скинии, которые он закончил создавать в 1641 году в возрасте 38 лет. Детально выполненные модели вызвали невероятный ажиотаж у широкой публики. На протяжении более чем 30 лет рабби Леон выставлял свои модели в разных городах Голландии, а возможно, и в других европейских странах. Ученые и раввины, коронованные особы и духовенство стекались, чтобы рассмотреть устройство священных зданий. Рабби Леон также продавал посетителям выставок небольшие книги с кратким изложением основных принципов устройства Храма, сопровождаемые цитатами из Торы, Талмуда и Иосифа Флавия.

Удивительное совпадение: именно в 1641 году в Голландию прибыла, спасаясь от революции, семья английского короля Карла I Стюарта – королева Генриетта-Мария и ее дочь, принцесса Мария, вскоре вышедшая замуж за штатгальтера (т.е. правителя) Голландии Вильгельма Оранского.

Благодаря евреям Амстердама королеве удалось продать часть вывезенных из Англии драгоценностей и использовать полученные деньги на борьбу с английской революцией. Впрочем, безуспешно: как известно, король Карл I был казнен в 1649 году, а ему на смену пришла диктатура Оливера Кромвеля.

Так или иначе, но королевская семья проявляла большую симпатию к евреям. Нам известно, что в 1642 году королева и принцесса торжественно посетили амстердамскую синагогу. Рабби Менаше, старший товарищ рабби Леона, встречал их там проникновенной речью. И вскоре после этого королевская семья посетила выставку знаменитых моделей Храма, о чем потом подробно вспоминал рабби Леон в предисловии к одной из своих книг, изданной на английском.

Книга эта была издана перед тем, как рабби Леон и его модели отправились в Лондон. Случилось это в 1675 году, когда монархия уже вернулась в Лондон, на престоле сидел «веселый король» Карл II, а евреи вернулись в Англию после четырех веков изгнания! Принципиальное решение о возвращении евреев было принято еще Кромвелем, в революционные годы, в том числе и под воздействием вышеупомянутого рабби Менаше, но осуществилось уже при Карле II. Книгу – описание и Храма, и его модели – отличает несколько необычных признаков: на форзаце стоит королевский герб, что подразумевало высочайшее одобрение, а также еврейская молитва за благополучие монарха и его семьи, и посвящение Карлу, подписанное скромно: «Яков-Иегуда Леон, иудей». Это первая в истории еврейская книга на английском, украшенная королевской символикой.

Не удалось найти доказательств того, что сам Карл II посетил выставку и видел модели Храма, но в целом выставку в Лондоне посетило множество людей. Правда, через некоторое время по прибытии в английскую столицу скончалась жена рабби Леона и, видимо, он сам (ее могила известна, его – нет). Их дети, а потом внуки продолжали хранить модели, периодически выставляя их на всеобщее обозрение, однако ажиотаж спал, причем на несколько десятилетий.

Продолжилась эта история уже в 1760 году, когда родственник рабби Леона по имени Моше де Кастро снова стал выставлять эти модели и переиздал по-английски одну из книг знаменитого предка. Выставки эти продолжались не менее 20 лет, но для истории важно впечатление, произведенное моделями, книгой и вообще образом Храма на ирландца Лоуренса Дермотта – секретаря Великой масонской ложи и одного из выдающихся лидеров масонства.

Годы эти были очень важными для масонского движения. То, что когда-то было просто гильдией, обычным профессиональным союзом каменщиков, стало постепенно превращаться в общественное, политическое и религиозное движение. И вот Дермотт, устанавливая символику Ложи, ссылается на рабби Леона как на автора герба. Он называет Леона «братом», т.е. намекает на то, что он тоже был масоном. Это, впрочем, исторически невозможно: при жизни рабби Леона масонство еще было «в пеленках», а уж евреев-масонов и вовсе не было и быть не могло – вступительная клятва масонов имела тогда еще отчетливо христианский характер, но была изменена в XVIII веке.

Так или иначе, именно в книгах рабби Леона Дермотт находит образы для масонского герба – Ковчег завета с двумя херувимами, а также множество других символов и образов. Про происхождение символов мы знаем из описаний самого Дермотта. Значительно труднее судить, какое влияние оказало это посещение выставки на дух, на идеологию масонства.

При подготовке материала использована статья: