Резвый фактор

Не путать с «резус-фактором»! Наш фактор никакого отношения к акушерству и гинекологии не имеет, потому как если б имел, то был бы он доктором, а не фактором. Но на доктора надо было учиться, что под силу не каждому: учеба в проклятое царское время стоила дорого, и не каждые родители — даже еврейские! — могли наскрести денег на образование чада.

Однако давайте, наконец, разберемся с тем, что же означает это загадочное слово «фактор» и какую-такую профессию оно подразумевает. Скорее всего, его надо понимать как «посредник», то есть человек, который сам ничего не производит и ничем не торгует, но зато знает, кому что надо и где это «надо» можно достать. Сейчас бы это назвали как-нибудь покруче — скажем, «менеджментом в области информации». Правда, факторы, о которых мы ведем речь, вряд бы ухитрились произнести такое.

Были, конечно, крупные посреднические конторы, которые закупали, к примеру, зерно будущего урожая у помещиков и крестьян и организовывали потоки экспорта и импорта. Это было солидной работой, требующей много средств, знаний и умений (в истории, правда, не было случаев, когда человек, получивший кредит под будущий урожай, оставался доволен при расчете: то в долгах запутывался, то чувствовал себя обокраденным, когда выяснялось, что можно было продать подороже). Но значительнейшая часть тех, кого именовали факторами, каждый день являлась на городской базар, не имея даже малейшего представления о том, чем сегодня займется и удастся ли вообще заработать. Везет мужик товар на базар, окружают его посредники, стараясь подешевле товар перекупить, но, главное, делая все для того, чтобы тот мужик сам своего товара не продал. Перекупили товар (точнее, убедили везти к тому купцу, который его купит) — вот и заработок есть: самый грошовый. Причем, и мужик ругается, подозрительно разглядывая вырученные деньги, и купец недоволен: «Ты чего мне привез? Гей а век, а нышт мит а гурнышт!».

В один день чуть ли не пятнадцать копеек заработал, в другой — только тот самый нышт мит гурнышт. Постоянного заработка такие факторы не имели. И когда крутишься между двумя — а посредник именно этим и занимается, — тебя не любят ни те, ни другие. Именно по такому «продавцу воздуха» селяне и судили о евреях вообще, да и для евреев с состоянием, ремеслом или образованием он тоже не был предметом, мягко говоря, большого уважения (в общем, за дочку ребе такому лучше не свататься).

Факторы носились по торговцам и ремесленникам, выясняя кому что надо, мотались по деревням, чтобы узнать, у кого что есть на продажу. Кормили его ноги — вот потому-то и назвали мы наш скромный труд «Резвым фактором».

Нам уже приходилось писать о том, что в любой еврейской общине существовали правила, определявшие права на собственность и, в том числе, на ремесло. И заняться чужим ремеслом человек не мог. Не имевших хазоке — наследственной профессии — было довольно много: пришлые, скажем, люди, поселившиеся в этом штетле или городе (причин для перемены местожительства у евреев, увы, всегда хватало); просто неудачники, прогоревшие в собственном деле, если оно было… Да мало ли причин, по которым у человека нет доходного занятия!

Лица общины эти люди не определяли, но шуму делали столько, что за ними, как за пресловутыми деревьями, не видно было леса. Занятно, что профессия эта (если ее можно назвать профессией), в отличие от многих других, куда более солидных и надежных, не исчезла с крушением штетла и его мира. Всем нам по недавним советским временам памятны люди, умевшие достать что угодно: билеты на поезд и в театр, дефицитные товары и запись к хорошему дантисту. Это были, как правило, люди вполне зажиточные, совсем не похожие на своего предка, шумно убеждавшего мужика везти телегу бураков не туда вон, а во-о-он туда. Только в одном они были похожи: ни тот, ни другой ничего не производили, но зато знали — где это есть и кому это надо.