Трудноватая фамилия

Не сомневаемся, что элементарные зубоскалы еврейского происхождения имеют место быть во многих странах, ибо не существует в природе страны, где не процветает местный «Аншлаг». Впрочем, свое отношение к этим мастерам доисторического анекдота мы уже высказали в самом начале нашего повествования. Теперь же хотим рассказать о тех перьях, которые составили литературную славу страны, в которой они родились и живут, но при этом о людях, для которых факт их еврейского происхождения является не случайным недоразумением, доставляющим, скорее, неудобства, нежели привилегии, а одной из доминант творчества.

Ничего не можем сказать об Англии и Франции, Бельгии и Люксембурге, Исландии и Финляндии. Впрочем, касательно Исландии можно заключить, что таковых там нет. А в остальных, может, и есть, а может, и нет, но уж очень крупного — уровня Станислава Ежи Леца или Иштвана Эркеня — уж точно нет. И ничего страшного в этом тоже нет. В конце концов, не обязывались же евреи поставить каждой стране и каждой литературе по классику и, скажем, по диктатору. Хотя где-то таковые и были (мы имеем в виду диктаторов и классиков). А где-то и не были. И — ничего: живет себе страна, а иной раз и процветает вне зависимости от этого обстоятельства.

Но было бы совершенно дико и странно, если б не отыскали мы их следов в Северо-Американских Соединенных Штатах. Да что там! В одном только Нью-Йорке!

Итак, зубоскалов мы не касаемся.

Уже много лет — советская власть еще какая сильная была! — печать наша публиковала остроумные и ядовитые фельетоны Арта Бухвальда. Они, как бы это тогда выразились, «бичевали язвы американского капитализма». Сам-то Бухвальд, правда, вовсе не собирался гробить капитализм вообще и американский, в частности. В те благословенные времена у нас не платили гонораров иностранным авторам, не спрашивали их согласия на публикацию, зато правили так, что смысл менялся принципиально: там словечко выкинут, тут фразочку допишут... А некоторым, которых хотели приручить, гонорар платили. И многих приручили. Вот и Бухвальду заплатили. Но бедняга не понял, что это — знак внимания. Он-то, по темноте своей, наивно полагал, что если работа сделана, то оплата ее — вещь совершенно естественная.

Надо вам сказать, что в Америке никто никакого Бухвальда (даю по буквам: Борис, Ульяна, Харитон... и т. д.) не знал. Англосаксы вообще немилосердно коверкают чужие слова и имена (не Шпрингштейн, скажем, а Спрингстин) и эту фамилию произносили как Бакуолд. Не ошибись у нас первый переводчик, не болела б голова у Госкомпечати: а не еврея ли мы все время печатаем? Сказали бы им: Бакуолд, сэр, — получилось бы очень даже ничего.

Но дело в том, что Бухвальд, который Бакуолд и которого мы произносили как Бухвальд, чтоб болела голова у Госкомпечати, вообще-то, в оригинале — Бухвальд, которого в Америке стали произносить, как Бакуолд… Вы еще не запутались?

Короче говоря, приехал Бухвальд (он же Бакуолд) в СССР получить заработанное и страну посмотреть. И, конечно, про нее написать. А лирики он по причине повышенной ядовитости своего пера писать не умел, за что его, собственно, и читали во всем мире.

Представляют его некоему крупному чину, который его именует «мистер Бухвальд». Тот его поправляет: «Бакуолд». Ну, само собой, банкетик, коньячок, водочка... Чин расчувствовался: вот, говорит, не встреться я с вами, не услышь я, что ваша фамилия, оказывается, Бакуолд, я б вас евреем считал. Так что, мол, простите...

О чем Бухвальд-Бакуолд и упомянул в художественно написанной книге. И очень, как водится, ядовито, потому как иначе не умел.

… Если бы бедный Чин читал то, что печатали вверенные ему издания, он бы такой досадной ошибки не допустил. Ибо герои бухвальдовских фельетонов и новелл всегда носят фамилию вроде Шапиро (и не только), которую как ни искази на англосаксонский лад, а все видно, что Шапиро.

Вот тут-то мы и касаемся темы весьма и весьма тонкой. Если бы нью-йоркский еврей шутил над техасскими ковбоями, афроамериканцами и пр., это могло бы вызвать и раздражение. Кстати, понятное. Но уж о нью-йоркских евреях он, наверное, скажет тоньше и обоснованнее, чем американец любого другого происхождения.

При этом все они, американцы, даже критикуя свою страну, очень ее любят.