Дети малолетних

Странное заглавие… Какие у малолетних могут быть дети, когда они сами еще дети?..

Ну, во-первых, когда речь идет о евреях, возможно все. К примеру, записывали дату рождения сына лет на десять позднее, так что на момент призыва он еще был совсем-совсем дитем — по документам, конечно, а на самом-то деле у него уж свои дети появились, тем более, что браки тогда были довольно ранними.

А во-вторых, мы рассказываем о детях тех, кто был призван под знамена империи действительно малолетним, то есть о кантонистах. Как мы уже говорили, иные из них не выживали в первые годы, выживших же начинали воспитывать по всем канонам и принципам военной педагогики времен Николая I. И, в первую очередь, надо было наставить их на путь истинной веры, крестить и присвоить благозвучную фамилию. В общем-то, из кантонистов крестилось большинство. И пусть судит их только тот, кого оторвали от материнской юбки в малом возрасте, кого наказывали, кто незрелыми своими мозгами смог противостоять нажиму — нажиму не только кнутом, но и пряником.

Случалось, конечно, что малец все выдерживал и сала в солдатской столовой — даже голодный! — в рот не брал. И нам эти случаи известны.

Вот, скажем, Цви Герц, по документам Герцель Янкелевич Цам (ЦаМ — аббревиатура от Цви Герц), 41 год службы в армии. Но интересно другое: во время службы он получил некоторое образование и дослужился до капитана (по-нынешнему — майора). К 1874 году он был уже фельдфебелем (высшее звание для нижних чинов) и, воспользовавшись новым законом о воинской повинности, подал заявление о производстве в военные чиновники, при котором автоматически присваивался офицерский чин. Ему, естественно, отказали, но была в отказе одна зацепка: производство будет осуществлено, «если начальство признает его достойным по нравственным и служебным качествам». Фельдфебель Цам успешно сдал экзамены за полный курс юнкерского училища, а сослуживцы по Томскому полку выразили согласие принять его в свои ряды. В 1876 году Александр II лично подписал приказ о производстве его в первый офицерский чин. (Александр III бы этого не сделал никогда: государь был миролюбив, но в некоторых вопросах принципиален. А поскольку дальнейшая служба Цама — подпоручика, поручика, штабс-капитана — проходила уже в годы его царствования, все представления начальства о производстве в старшие офицеры так и остались неудовлетворенными. При увольнении в отставку, правда, все же дали капитана.)

И все-таки не все были такими стойкими, как капитан Цам. Иной раз, не проявив стойкости в вопросах веры в юном возрасте, они впоследствии оказывались хорошими и стойкими солдатами.

Крестившиеся получали по 25 рублей (гигантская, по тем временам, сумма) и многочисленные льготы, хотя в течение пяти лет были еще ограничены в продвижении по службе: надо было удостовериться, насколько тверды они в христианстве. И, выпущенные из кантонистских школ, составляли заметный процент среди «солдатской аристократии»: писарей, каптенармусов, унтер-офицеров — нижние-то чины в то время были почти сплошь неграмотными.

Выйдя в отставку вполне взрослыми людьми с некоторой пенсией (тоже огромная привилегия той далекой эпохи), они обзаводились семьями и старались дать детям образование. И дети их делали следующий шаг в карьере.

Здесь следует сделать небольшое отступление. Во многих странах Европы (а при Александре II — и в России) власти пришли к выводу, что костяк чиновничества и младшего и среднего офицерства должны составлять не дворяне, располагающие собственными средствами к существованию, а потому готовые бросить службу, если не по нраву придется, а люди безродные, для которых служба была единственным якорем. Выходцы из кантонистов, утратившие связь с еврейством, но и не вросшие еще в русскую среду, годились для этого как нельзя лучше.

При Александре II вместе с дворянскими кадетскими корпусами открылись военные гимназии, куда принимали детей разночинцев. Рассчитывать на гвардейские полки их выпускникам, конечно, не приходилось, но армия-то в основном состоит из захолустных гарнизонов… Дворяне шли в кавалерию, а инженеры, врачи, чиновники и прочий военный люд, без которого нет армии, происхождение имел именно разночинное. (К примеру, отец генерала Деникина начал жизненный путь крепостным, но в армии дослужился до офицера — по тем временам, сразу и дворянина. А уж кем стал его сын — известно всем, только в лейб-гвардию его бы все равно не взяли.)

И к октябрю 1917-го свыше 60 процентов полицейских офицеров – начальников тюрем, почти половина брандмайоров (начальников пожарных команд) России были, скажем так, кантонистского происхождения.