Люди и куклы Дины Рубиной

Две личности и два мира в бесконечном танце любви и борьбы – на широких экранах идет фильм, снятый по роману Дины Рубиной русско-швейцарским режиссером Еленой Хазановой. «Синдром Петрушки» – генетическая аномалия, неизлечимая болезнь, а может быть, как считает героиня фильма, и вовсе родовое проклятие. Впрочем, скорее, это диагноз всем, кто не способен избавиться в своей жизни от воли безумного кукловода.

Когда фильм еще только готовили к премьере, в беседе с Диной Рубиной мне показалось, что писательница разочарована результатом. Хотя к тому моменту картина поучаствовала в основной конкурсной программе российского кинофестиваля «Кинотавр» и получила приз Таривердиева за лучшую музыку к фильму, созданную композитором Николя Рабеюсом. Могу лишь догадываться, почему писательница не была довольна. В картине не осталось полифонии романа, исчезли Самара, Прага и Израиль. Конечно, исчезла красочность слога Рубиной, некая, на мой взгляд, иногда излишняя живописность ее прозы. В фильме вообще мало говорят.

Зато появилась четкая сюжетная линия – мистическая и в то же время очень понятная история двух героев на фоне не менее мистического города Петербурга. Перед нами разворачивается история любви кукольника Петра и его жены Лизы, его одержимость девочкой, похожей на куклу и ставшей потом его женой, его и ее болезненная зависимость друг от друга. Но всё же главной темой звучит тема свободы. Где эти границы между людьми, как и почему несвобода переходит в болезнь-сумасшествие? Как не стать куклой, как не допустить, чтобы за ниточки тебя дергал умелый кукловод? Как сохранить себя?

Конечно, люди и их неживые создания – излюбленный мировой сюжет. И хотя Израиль и Прага ушли из канвы фильма, невозможно, глядя на экран, не вспомнить мистическую историю создания страшного человека – машины Голема, сумрачного существа из талмудических легенд. В фильме рождение больного ребенка с «синдромом Петрушки» и его ранняя смерть почти разрушают психику Лизы, она не может больше выступать. И тогда герой создает куклу Элис – точную копию своей жены, которая подчиняет его своей воле так же, как он подчиняет своей воле Лизу. Острое желание быть свободной от одержимости мужа снова и снова приводит ее в психиатрическую больницу. Она выздоравливает, она готова к свободе, но появляется Он. И всё повторяется.

Режиссер намеренно убирает из фильма весь быт и временной фон… Здесь не важны страна, эпоха, картинка за окном (хотя Петербург всё так же живописен). И, в общем, понятен отказ режиссера от красочной Праги в пользу мрачного фантасмагорического города Гоголя и Достоевского – пейзаж лишь оттеняет конфликт. И странная квартира, похожая на подмостки, и не очень реальная «психушка» – всё это не так важно. А всё внимание режиссера и оператора сосредоточено лишь на двух людях и их смертельно опасном танце.

Блестящая игра Чулпан Хаматовой и Евгения Миронова тоже на грани. Это грань вызывающей театральности, утрированной игры. Как будто луч театрального прожектора направлен прямо на них, высвечивая огненно-рыжие волосы героини. Остальное тонет в петербургском сумраке. Режиссер привлек к работе петербургских кукольников, и в этом довольно закрытом мире актеры существуют вполне органично. Их номер-танец завораживает, мы видим его вновь и вновь, не понимая уже, когда герой танцует с девушкой, а когда – с сотворенной им куклой.

В том, что кино это вне времени и пространства, мне видится некая новая тенденция. Ведь эту книгу и этот фильм создавали люди, меняющие города и страны, говорящие на разных языках, впитывающие разные культурные традиции. Но продолжающие думать, писать и снимать на русском языке. И размышляют они на темы, не связанные с ежеминутной политической и исторической реальностью. Результат – некая «всемирность» взгляда, тонкий психологизм, умение отделить самое важное от наносного, второстепенного. Во все времена, во всех странах люди будут любить и мучить друг друга, играть судьбами других и рваться к свободе. В фильме – открытый финал, теплится лишь робкая надежда, что герои всё же научатся жить. Вот только ребенок на руках у Лизы так похож на куклу…