Когда можно врать

После долгой разлуки с братьями Иосиф открылся им в Египте и, казалось, простил их за то, что они продали его в рабство. И несколько раз это повторил. Более того, его большого сердца хватило, чтобы даже начать утешать братьев и облечь случившееся преступление в формат божественного предназначения: мол, если бы вы меня не продали в рабство, то я не попал бы в Египет, не стал бы наместником в этой державе и не смог бы спасти вас и весь дом Израиля от начавшегося голода. Нужно находиться поистине на высочайшем духовном уровне, чтобы простить такое преступление. По существу, Иосиф привел прощение в этот мир.

Однако братья не поверили Иосифу – слишком уж невероятным было это прощение для законов, ментальности, обычаев того времени. И после смерти отца, Яакова, братья испугались, что теперь-то Иосиф им точно отомстит. Вероятно, они помнили, как много лет назад сказал Эйсав: «Наступят дни траура по отцу нашему, Ицхаку, а потом я убью брата моего Яакова», и опасались, что Иосиф строил схожие замыслы, но просто не озвучивал их вслух, и только присутствие в этом мире отца его останавливало.

Потому братья пришли после смерти Яакова к Иосифу и сказали ему: «Вот что отец завещал передать тебе: “Прости, молю тебя, вину твоих братьев и грех их. Они и впрямь причинили тебе зло. Прости же вину рабам Б-га отца твоего!”» И сказано, что плакал Иосиф, когда слышал эти слова. Братья, конечно же, врали, и это становится ясно из дальнейшего контекста. Если бы Яаков действительно хотел «завещать» это Иосифу, то он неоднократно мог сказать ему это сам, и, вероятно, это даже произвело бы большее впечатление. Братья лгали, и Иосиф это знал. Оттого он и плакал – потому что понял: братья так и не поверили, что он их простил.

***

Впрочем, выдумка братьев была «ложью во спасение», главной целью которой стал не обман сам по себе, а стремление облегчить потенциально опасное положение. На основе этого мудрецы вывели принцип: «Ради мира разрешается говорить неправду» (или, как сказано буквально – подменять факты). Таким образом, в иудаизме ложь во спасение разрешена.

Более того, мудрецы приписывали использование этого метода самому Творцу. Например, когда ангелы сообщили Саре, что у нее скоро родится сын, она рассмеялась и подумала: «Я увяла, да и господин мой стар!» Но когда Всесильный вопрошал Авраама: «Отчего рассмеялась жена твоя Сара?», то он упомянул лишь о том, что Сара себя считает старой, не сказал, что она считает старым и Авраама, дабы не вносить раздора в его семейную жизнь.

Английский философ и историк сэр Исайя Берлин считал, что далеко не все нравственные ценности могут мирно сосуществовать друг с другом в атмосфере идеальной гармонии. В качестве любимого примера он приводил свободу и равенство. С одной стороны, общество может жить по законам свободной экономики, но она непременно сопряжена с социальным неравенством. С другой – установленное в обществе экономическое равенство, коммунизм, приводит к потере всех свобод. Таким образом, при нынешнем устройстве мира моральные конфликты неизбежны.

Существование сразу нескольких моральных принципов – например: «врать нельзя» и «врать во спасение можно» – и, главное, заложенный между разными принципами конфликт четко указывает нам на то, что устанавливаемые нами границы нравственного тесно связаны не только и не столько с пропагандируемыми нами ценностями, сколько с их иерархией. И это главный вопрос в историях Сары и братьев Иосифа – что важнее: правда или мир? На практике же при конфликте двух ценностей на выбор и поведение людей чаще всего оказывают влияние сложившиеся в данном социуме обычаи поведения в аналогичных ситуациях.

***

Был знаменитый спор между последователями двух ведущих талмудических школ – Шамая и Гилеля – относительно того, что следует говорить о невесте в день ее свадьбы. Ученики Шамая считали, что говорить о невесте «она – красива и миловидна» можно только в том случае, если она такова. Так как для них первостепенной ценностью была прописанная в Торе идея – «Сторонись неправды». Ученики же Гилеля считали, что так можно говорить о любой невесте, потому что никто, кроме жениха, не должен судить, насколько она «красива и миловидна», и раз уж он на ней решил жениться, то для него она достаточно «красива и миловидна», и следовательно, нельзя сказать, что эти слова являются неправдой. Для жениха они правда.

В этом и заключается смысл всех знаков внимания. Говоря человеку, как нам дорог его подарок (даже если это совсем не так), или произнося: «Как я рад вас видеть» – тому, кого не очень-то хотели повстречать, мы скорее демонстрируем хорошие манеры, чем стремимся соврать. Об этой игре в корректность всем известно, в нее почти все играют, а значит, никто не страдает от такой невинной лжи, в отличие от ситуаций, когда мы намеренно лжем для соблюдения своих личных интересов.

Есть знаменитый мидраш, который дает основополагающую философскую концепцию Сотворения человека. В нем рассказывается о том, как одни ангелы говорили Предвечному: «Давай создадим человека! Он будет устанавливать правосудие и поступать милосердно». Другие же противились: «Нельзя его создавать! Ведь он будет полон лжи и раздора».

Человечество обречено на конфликты до тех пор, пока оппоненты будут считать свою точку зрения единственно истинной. Именно борьба за какую-то одну истину, за простое объяснение является главной причиной всех войн. К состоянию мира может привести лишь понимание, что абсолютной истины не может постигнуть никакой человек, как никогда он не достигнет уровня Небес. Для всех нас истина никогда не бывает полной и окончательной; она – лишь точка зрения, меняющаяся под воздействием времени и событий, «взгляд из ниоткуда», как говорят философы.

Это понимание отражает многогранность Торы и великое множество голосов, звучащих в Мишне, Агаде, Талмуде, Мидрашах. Как сказано, «у Торы – семьдесят ликов», и даже когда мы встречаемся с ситуацией, что позиция одного мудреца категорически противоречит позиции другого и вместе они, казалось бы, никак не совместимы, на самом деле и та, и другая – «слово Б-га живого». Потому что где-то там наверху, в мире абсолютной истины, эти позиции не противоречат друг другу, а лишь показывают разные стороны одного и того же. Ни одна другая из всех известных мне религий и цивилизаций не предлагала настолько сложное объяснение мира и природы истины, которое дает иудаизм.