Ребенок и взрослый, животное и человек (продолжение)

Краткое содержание предыдущей статьи «Ребенок и взрослый, животное и человек»:

Залог хороших взаимоотношений с Б-гом — верный баланс разума и чувств.
Праздник Песаха, исхода из Египта — незрелость, преобладание эмоций над разумом, неготовность к развитию; жертвоприношение праздника — сноп ячменя, пища животного.
Праздник Шавуот, дарования Торы — зрелость, разум управляет эмоциями; готовность к росту; жертвоприношение праздника — два пшеничных хлеба, пища человека.
Путь от сомнений к полной ясности и стабильности — заповедь «Сфират hа-Омер», подсчет дней от Исхода до Дарования Торы.

Выстраивая отношения с Б-гом, мы обычно стремимся к ясности и шаблонности, и ничто не кажется нам таким опасным, как сомнения, вызванные забвением и неоднозначностью. Ибо на рынке свободы человеческого выбора воля Творца всегда конкурирует с материальными благами осязаемыми мира, тогда как воспринимать мир духовный способно лишь высокоорганизованное сознание. И потому малейшее сомнение в процессе духовного восприятия легко может стать поводом для ухода от Б-га и обретения убежища в мире простого, осязаемого и предсказуемого.

В истории взросления еврейского народа исход из Египта нарушил обычное соотношение вещей. Опыт Исхода и сопутствующих ему чудес сделали Б-жественное присутствие столь же очевидным, как осязаемая физическая реальность.

В песне, которую произнес народ Израиля, пройдя по обезвоженному морскому дну, есть такая фраза: «Вот — Б-г мой, прославлю Его!»[1]. Комментатор Торы РаШИ обращает внимание на то, что «Б-г настолько открыто проявил Себя, что евреи буквально могли указать на факт Его присутствия и сказать друг другу: “Смотри, видишь, Б-г существует!”».

ПАМЯТЬ И СОМНЕНИЯ

Сам по себе факт нарушения привычного баланса не способен изменить сути человека. Неизбежный упадок вследствие утраты ясности ощущения Б-га описан Торой. Место первой же после перехода через море стоянки еврейского каравана Моисей назвал Маса Умерива («спор и стычка») — отдалившись от ощущения присутствия Творца, евреи усомнились: «Есть ли Б-г среди нас?». И тогда «Пришел Амалек и воевал с народом Израиля в Рефидиме»[2]. Порядок описания событий здесь неслучаен: бунт предшествует нападению ибо является причиной беды. Иными словами, факт ухудшения внутреннего состояния евреев создал возможность нападения врага.

Если остановиться и проанализировать природу неуверенности и бунта евреев против Б-га, придется признать, что речь идет о эмоциях, но не о рацио. Сомневаясь в Б-жественном присутствии в своей среде, еврейский народ, в то же самое время питался маном (небесной манной), пил воду, текущую из скалы, путешествовал по пустыне в тени Облаков славы. Умом евреи должны были легко расправиться с возникшей тенью сомнения, и лишь ощущение эмоциональной пустоты вызвало упадок.

РАВНЕНИЕ НА…

Осознание Б-жественного присутствия, не менее явное, чем ощущение физического мира, постепенно стерлось из человеческой памяти. На смену ему пришло чувство запутанности и сомнения.

В тот момент, когда воздействие духовного опыта на чувства иссякает, человек способен усомниться в нем, даже сохраняя интеллектуальную незыблемость.

Сомнение — результат инстинктивного равнения на материальность. Наша ориентация на физические ощущения и чувства, склонность считать эмоции более надежными индикаторами реальности, чем интеллект, — вот основная причина духовных замешательств. Эмоциональная неуверенность в силах уничтожить интеллектуальную ясность: видимое разумом, кажется недостаточно реальным, мы расстраиваемся и сбиваем сами себя с толку, утрачивая смысл жизни и тесную связь с Б-гом.

Подобное мы часто можем наблюдать в поведении детей и животных, но и взрослые возрастом, но не личностью, не в меньшей мере подвержены описанной непоследовательности. Именно так характеризуется состояние евреев после Исхода, Песаха: «ребенок», «пища животного». И от этого они ушли посредством исполнения заповеди Сфират hа-омер к празднику Шавуот.

(Продолжение следует…)

Автор: Рабби Носон Вайш
Авторизированный перевод: Людмила Шваменталь и раввин Йосеф Херсонский