Генерал дальнего плавания

Как киевский генерал-губернатор пытался помешать евреям отмечать праздник и что из этого вышло, вспоминает наш корреспондент.

Эту историю любят рассказывать старожилы Киева. Случилась она в дни, когда генерал-губернатором Юго-Западного края Российской империи, в который тогда входила и Киевская губерния, был Александр Дрентельн – «обрусевший немец по происхождению и патологический антисемит по натуре», как шутили о нём тогда.

Дрентельн был большим воякой и достаточно крупной политической фигурой при дворах Александра II и его наследника Александра III. Потомственный военный, Дрентельн рано остался сиротой, сделал блестящую армейскую карьеру, дослужился до генеральских погон и участвовал в подавлении польского восстания. А к 1881 году, когда его и назначили генерал-губернатором Киевским, Подольским и Волынским, он успел уже побывать «шефом жандармов», как тогда называли руководителя третьего отделения Собственной Его Императорского Величества канцелярии, а по существу – главу политической полиции Российской империи. О таком губернаторе Киев только и мечтал.

И Дрентельн действительно оказался зоологическим антисемитом. Он ничего не сделал, чтобы защитить проживающих на вверенной ему территории евреев от десятков погромов, хотя в его подчинении находились и полиция, и армия, а сам он как генерал-губернатор был обязан обеспечить закон и порядок. Более того – он отправлял в Санкт-Петербург предложения о запрете для евреев на проживание в Киеве и окрестных сёлах и деревнях, об отмене предоставленных евреям-ремесленникам прав, об упразднении еврейских благотворительных учреждений.

Не удивительно, что осенью 1882 года – накануне праздника Суккот – генерал Дрентельн запретил евреям строить праздничные шалаши «по всей земле Киевской губернии». Причина была надуманной и официозной – якобы это пожароопасно для близлежащих домов, да и для всей губернии. Так что нынешние чиновники, насылающие на предпринимателей пожарных инспекторов, вымогающих деньги под угрозой закрытия бизнеса, достойные наследники своих предшественников.

Нарушителя губернаторского указа ждало тюремное заключение, а его семью – выселение вместе с семьей за пределы губернии. И по мере приближения праздника Дрентельн отдал распоряжение городовым и силам полиции усилить контроль за соблюдением указа.

В киевской еврейской общине царило грустное настроение: какой же может быть Суккот без сукки?! И на общем собрании в синагоге было решено направить к генерал-губернатору делегацию из трех человек – бизнесменов Бродского и Златопольского и адвоката Коперника, –чтобы они разъяснили Его Превосходительству всю важность для евреев исполнения заповеди о строительстве шалаша. Однако Дрентельн, понимая, зачем к нему пришла такая мощная делегация, принять их отказался, сославшись – также по-чиновничьи – на нехватку времени.

На случившееся после этого экстренное совещание руководства киевской еврейской общины прибыл и Давид Симхович Марголин – управляющий Киевской городской железной дорогой, основатель Киевского газового общества и Общества киевского водоснабжения, а заодно владелец большого пароходства, включавшего в себя несколько больших судов, курсировавших по Днепру. Как бы сейчас сказали – инфраструктурный олигарх. На собрании Марголина и осенило:
– Указ запрещает нам строить шалаши по всей земле губернии, но про воду там ничего не сказано, – неожиданно изрёк он и предложил – Так почему бы нам не возвести шалаши на моих кораблях?!
– А ведь верно! – ответил адвокат Коперник. – С юридической точки зрения тут не подкопаешься. Про реку в указе ничего не сказано, да и шалаш на корабле посреди воды не может угрожать пожаром близлежащим домам!

На том и порешили, но чтобы не дать Дрентельну каким-либо образом помешать реализации этого плана, делали всё тихо и незаметно. Накануне праздника корабельная команда начала строительство двух огромных праздничных шалашей на палубах одного из кораблей, а еврейские женщины откошеровали камбуз и начали варить, парить и жарить так, чтобы на всех хватило!

Обнаружили эти работы киевские полицейские, когда уже стемнело и к стоящим на палубах расцвеченным и подсвеченным гирляндами праздничным шалашам потянулись местные евреи. Для начала полицейские протёрли глаза, чтобы убедиться, что им всё это не снится. Затем посвистели для порядка, пытаясь разогнать огромную толпу, но сделать этого по малочисленности не представлялось возможным по их малочисленности. А вызванное подкрепление не знало, что и делать – ведь формально губернаторский указ никак не нарушался. Решили ждать приезда Дрентельна.

Было уже около восьми часов вечера, когда генерал-губернатор появился на берегу. Достаточно было беглого взгляда, чтобы понять – он был в бешенстве:
– Кто посмел?! Всех сгною в Сибири! – орал и угрожал он.
И тут из толпы евреев вышел старенький раввин, имя которого история, к сожалению, не сохранила, и сказал:
– Ваше Превосходительство, вы, конечно, можете сгноить всех нас в Сибири, но, боюсь, от этого будет мало толку. Вот уже три тысячи лет мы, верные своему Б-гу, исполняем Его заповеди даже своец ценой жизни. И всех, кто пытались нам в этом помешать, ждал бесславный конец. Неужели оно вам надо?

Тут-то и произошло праздничное чудо. Генерал вмиг переменился в лице, повернулся и пошел прочь от берега. А те два шалаша на корабле Марголина так и стояли до конца праздника.