Тему встречи изменить нельзя

К какому психологу шли хасиды во времена кризиса и о чём писал Кислотный ребе, объясняет встревоженным пациентам доктор Антопольский.

Несколько недель назад в синагоге ко мне подошёл габай и протянул здоровенную пачку потрепанных листков, отпечатанных на какой-то доисторической копировальной машине. «Тебе будет интересно, – сказал он. – Ты же любишь Кислотного ребе? А это единственный экземпляр его докторской диссертации – я нашел его среди папиных бумаг».

О раввине Залмане Шехтере, прозванном Кислотным ребе, мы писали уже не раз. В массовом сознании он запомнился тем, что весьма снисходительно относился к употреблению своими учениками психоделических препаратов, но на самом деле был крупным духовным лидером, повлиявшим сразу на несколько поколений американских евреев. И его диссертация полувековой давности – большой раритет.

Изучение этого труда под названием «Ехидут. Психологическое консультирование в хасидизме» оказалось увлекательным занятием. Под термином «ехидут» в данном случае понимается личная аудиенция хасида у ребе. Тема эта совсем не чужда Залману Шехтеру – ведь в молодости он был близок Любавическому Ребе и удостаивался его аудиенций, а потом сам стал большим учителем, встреч с которым добивались многие ученики.

Но в написании диссертации он опирался, конечно же, не только на свой личный опыт – он перелопатил несметное количество воспоминаний, записок и писем, относящихся к самым разным направлениям хасидского движения за всю его двухвековую историю. И в результате своего исследования пришёл к выводу: аудиенция у ребе – это и есть самое главное в хасидизме.

Хасидское движение, возникнув в XVIII веке как эзотерический кружок вокруг Баал-Шем-Това и превратившись за несколько поколений в многомиллионное движение со своей идеологией, музыкой и образом жизни, в центре имело десяток-другой учителей хасидизма, разбросанных по городам и местечкам Восточной Европы. Большинство из них не проповедовали на площадях и в синагогах, да и не писали книг – за исключением основателя ХАБАДа рабби Шнеура-Залмана и основателя Бресловского направления хасидизма рабби Нахмана. Так что именно личные встречи создавали связь учителя с учеником, поддерживали и развивали её.

Эти аудиенции не были слишком частыми: в большинстве хасидских движений было принято посещать учителя примерно раз в год – как правило, на большой праздник. Хасид ехал к учителю на телеге или на санях или даже плёлся пешком – зачастую много дней. Приехав в местечко или город, в котором жил ребе, хасид еще несколько дней интенсивно готовился к встрече: погружался в среду других учеников, занимался вместе с ними и проводил время в совместных диспутах на философские темы. А в день встречи с ребе совершал омовение и одевался в лучшие одежды.

Ребе тоже готовился. В записках, оставленных учителями, а еще более – их секретарями, эти встречи описываются как тяжкий труд, требовавший интенсивной психологической подготовки – ведь входящие один за другим посетители вываливали на ребе непрерывным потоком груз своих проблем, требовали от него совета, помощи и участия, но главное – хотели разделить с ним ответственность за принятие решения в непростых жизненных ситуациях.

Войдя в комнату, посетитель оказывался наедине с ребе, который обычно сидел за столом лицом к двери. Вошедший вручал ребе пояснительную записку, называемую «квитл», в которой рассказывал о себе и описывал проблему, с которой он пришёл. Ребе внимательно изучал записку, а затем начинал задавать хасиду уточняющие вопросы. Этот диалог иногда длился несколько минут, но бывало – и много часов. Заканчивался он в тот момент, когда ребе, дав совет, на прощание благословлял посетителя. Это благословение служило своеобразным сигналом – больше «красть» время у ребе было нельзя. Перед уходом хасид в зависимости от своего материального положения мог оставить ребе «пидьон а-нефеш» – пожертвование, которое шло на благотворительные нужды.

Покинув кабинет ребе, хасид зачастую стремился остаться в одиночестве и, погрузившись в свои переживания и мысли, обдумать со всех сторон прошедшую встречу. Но иногда хасид мог нуждаться в помощи товарищей, чтобы совместно «переварить» услышанное от ребе. Такие групповые встречи хасидов, называемые фарбренгенами, сопровождавшиеся песнями и разговорами под рюмку водки, были призваны закрепить внутренний переворот, происшедший на личной аудиенции у ребе. И лишь спустя несколько дней хасид пускался в обратный путь, надеясь, что ему удастся следовать советам своего учителя.

Мы описали технологию типичной аудиенции у ребе всего в нескольких абзацах, но Залман Шехтер в своей диссертации подвергает тщательному анализу каждую деталь, включая непременный глубокий вздох ребе после жалоб хасида, и приходит к долгоиграющему выводу: вся нынешняя система психологических консультаций выросла из этих аудиенций.

На 1960-е годы, в которые и писалась эта диссертация, в США, да и во всем западном мире пришелся период бурного расцвета психологических консультаций, целью которых было – помочь преодолеть вполне себе психически здоровому человеку те или иные трудности жизни. В США они невероятно популярны до сих пор. И Залман Шехтер в своей диссертации сопоставляет аудиенцию хасида у ребе с такой консультацией у психолога. И сходство действительно очевидно – ведь причины, по которым хасид обращался к ребе, зачастую касались таких глубинных явлений, как тревога, уныние и страх, даже если на первый взгляд пришел он с банальным житейским вопросом. И, конечно же, встреча с ребе включала в себя элементы психологической поддержки, за которой в конечном счёте и приходил обычно хасид. А почти любой ребе после серии таких встреч выматывался до изнеможения, как и психолог после нескольких подряд консультаций.

Впрочем, есть и различия межу этими двумя техниками: благополучное самодовольство клиента может считаться вполне удачным результатом для психолога, но было совершенно неприемлемо для хасидского ребе, который главной целью аудиенции считал – направить хасида на путь истинный.

Еще одно важное отличие – непререкаемый авторитет, которым пользовался ребе у приходивших к нему. Психологи такого авторитета и близко не имеют. К примеру, хасид мог прийти к ребе с жалобами на нищету, а в ответ получить указание вкладывать больше жара в песни за субботним столом и выйти от ребе с уверенностью, что решение его проблемы найдено – ни одному современному психологу такой космический уровень недоступен!

Причем авторитет ребе был непререкаем не только в среде его учеников, но и среди неевреев, проживавших по соседству, которые также нередко обращались к нему за помощью и советами. А то, что их советы зачастую работали – просто потому что они были мудрыми, рациональными и наполненными любви к людям, в результате чего такие еврейские учителя прослыли среди местных крестьян чудотворцами – так то не их вина. Известно лишь то, что приём свой они начинали именно с неевреев, так как хорошо знали – с евреями проблем будет больше.