Еврей-царевич

Два года своей жизни я отработал школьным учителем. И это был один из самых трудных и одновременно самых счастливых периодов.

Помню, был у меня в 8-м классе один ученик, за которым едва ли не с первого класса прочно закрепилась репутация двоечника. И даже не двоечника, а законченного тупицы, совершенно не способного ни к учебе, ни к восприятию знаний вообще. Словом, он был из тех, кого в советской школе надо было «дотянуть» до 8-го класса, а затем выбросить в какое-нибудь ПТУ. «С ним ты ничего не сделаешь. Тупой он! – по-товарищески предупредил меня в начале года его классный руководитель. – Главное, чтобы он тебе на уроках не мешал. Если будет наглеть – пригрози вызовом родителей: отца он боится смертельно!»

А я тогда как раз прочёл об одном эксперименте в книге по педагогической психологии и решил проверить его на практике. Всё было просто: я стал уделять этому пацану чуть больше внимания, чем остальным ребятам в классе, не упускал случая поболтать с ним на перемене и исподволь внушал ему, что он и есть тот самый Иван из сказки, которого все считают дураком, а он на самом деле и есть самый умный.

Первая четверть вроде бы ушла впустую, но во второй он стал явно подтягиваться по химии, которую я, собственно, и преподавал. А так как химию нельзя изучать без базовых знаний по математике и физике, то постепенно он подтянулся и по другим предметам. В третьей четверти я поставил ему четверку по химии, а по математике и физике у него по-прежнему были тройки. Но это были не формальные, как прежде – лишь бы в следующий класс перевести, – а честные тройки с явной тенденцией в сторону четверки.

А вот в последней четверти он уже немало удивлял педагогов практически по всем предметам. Пусть до пятерки он и не дотягивал, так как много упустил за все годы учёбы, но, просматривая время от времени классный табель, я видел, что четверок у него было большинство.

Потом был «большой педсовет», на котором решалось, кому из восьмиклассников дать возможность продолжить учебу в школе, а кого – отчислить. Я предложил дать возможность этому парню продолжить учебу в девятом классе, и хотя не все меня поддержали, но в девятом классе он стал чуть ли не отличником! А встретив его через пару лет на улице, я узнал, что он уже учился в институте. Так Иван-дурак окончательно превратился в Ивана-царевича.

Я вспомнил об этой истории на днях, перечитывая библейскую главу «Шлах», которую будут торжественно оглашать в синагогах в эту субботу. По её сюжету, напомню, пророк Моисей отправляет двенадцать разведчиков, чтобы они разведали Святую землю, которую евреям по выходу из пустыни предстоит завоевать. А те, вернувшись с задания, собрали вокруг себя толпу и стали заливать народу россказни да небылицы, вместо того чтобы явиться к Моисею и доложить факты по всей форме.

В результате в народе поплыли безумные слухи про великанов, живущих в гигантских крепостях, которых ни завоевать, ни победить, и землю, пожирающую своих обитателей. В народе началось смятение, перешедшее в панику и закончившееся бунтом против Моисея под привычным лозунгом: «Зачем ты при привёл нас сюда на погибель? Не лучше ли нам вернуться в Египет?»

Эта история крайне дорого обошлась еврейскому народу: обернулась сорокалетними скитаниями по пустыне – пока не вымерло всё поколение, помнившее египетское рабство. Но вспомнил я ту давнюю историю из моего недолгого педагогического прошлого, споткнувшись именно об эти строки: «Мы видели там исполинов – потомков великанов. Мы казались себе саранчой рядом с ними и такими же ничтожными были в их глазах». Пока человек сам смотрит на себя как на «саранчу» и «законченного тупицу» – не важно, кто, когда и зачем ему это внушил, – то и в глазах других он является «саранчой» и «тупицей». Необходимо, прежде всего, изменить взгляд на самого себя – и все изменится!

И в этом, кстати, заключается один из важнейших уроков истории на все времена, относящийся как к каждому отдельному еврею, так и ко всему нашему народу. Пока мы сами воспринимали себя как обреченное на унижения и оскорбления, не способное дать отпор антисемитам меньшинство, они наглели и считали, что с нами можно делать что угодно: громить, убивать, навешивать ложные обвинения. Кстати, именно так на евреев смотрел весь мир и накануне создания Государства Израиль, да и некоторое время после, несмотря на победу в Войне за независимость.

Но в тот момент, когда евреи и в Израиле, и во всем мире изменили взгляд на самих себя, кардинальным образом поменялось и отношение к ним всего мира. Сегодня даже самые большие антисемиты уже не оспаривают тот факт, что евреи являются одними из лучших солдат в мире, а Израиль, несмотря на свои размеры, одним из самых сильных государств, с которым лучше не связываться. И если раньше нас любили обвинять в трусости, слабоволии, неспособности постоять за себя, то теперь обвиняют в излишке силы. Но, признаюсь, такие обвинения устраивают меня куда больше.

Есть ещё в словах разведчиков из нашего библейского отрывка одна фраза, которая почему-то во всех известных мне переводах Пятикнижия передана неточно: «Земля, в которую ты нас отправил, действительно течёт молоком и мёдом». Но на самом деле в точном, буквальном переводе она звучит так: «Земля, в которую ты нас отправил, действительно также течёт молоком и мёдом». И это пропущенное в канонических переводах слово «также» кажется мне ключевым: для евреев, только недавно вышедших из Египта, эта страна текла «также» – ведь они сравнивали её с Египтом и очень хотели, чтобы она была похожей на него.

В последние месяцы в Израиль прибыли десятки тысяч новых репатриантов, и наблюдая за ними, я отчетливо вижу, что они впадают в ту же ошибку, что и все, кто прибывал до них: им очень хочется, чтобы Израиль был «также» – был похож на страну их исхода. А когда они обнаруживают, что это не так, то не скрывают своего разочарования, а порой и раздражения. И требуется время, чтобы понять простую истину: Израиль и не должен быть похож на Украину, Францию или какую-либо другую страну мира! Он – другой, он – особенный, и именно поэтому в нём стоит жить.