Сущность учения хасидизма

После того как в предшествующих очерках мы обсудили историю появления хасидизма, теперь постараемся определить его природу, а также его творческий вклад в изучение Торы и влияния на еврейскую жизнь. На этот счет мы находим пять наиболее значимых достижений, которые отмечаются как уникальная заслуга хасидизма.

1) В эпоху Баал-Шем-Това еврейский мир был погружен в состояние духовного "обморока", и учение Баал-Шем-Това, основателя хасидизма, вдохнуло новую жизненную энергию в еврейский народ, что вывело его из этого состояния.

2) Хасид — это тот, кто делает больше, чем того требует буква закона.

3) Отличительное свойство влияния хасидизма на человека состоит в том, что естественные свойства человека преображаются в Б-жественные способности. Рабби Шнеур Залман, автор книги Тания, выразил это следующим образом. Вся идея хасидизма состоит в преображении природы характерных особенностей человека. Это означает изменение не только его природных характеристик, но и самой природы его характера.

4) Учение хасидизма открывает каждому (включая и тех, кто не обладает возвышенной душой) возможность понять и постичь Б-жественность . Разъясняя идеи мистической части Торы, хасидизм делает ее доступной интеллекту с помощью примеров и аналогий, основанных на психологии и физической деятельности человека.

5) Квинтэссенция хасидизма – излияние Б-жественного света нового уровня из сокровенного уровня Кетер и даже из еще более высокого источника – это излияние из сокровенного уровня самого Атика, каковой есть уровень Эйн Соф в Радле. (Эти каббалистические термины будут объяснены ниже. Сейчас достаточно сказать, что обсуждаемый уровень настолько возвышен, что является абсолютно не познаваемым, и не только из-за своей особенной глубины, но и просто потому, что находится за гранью познания.)

После короткого перечисления достижений движения и учения хасидизма остановимся более подробно на каждом из них.

ОБМОРОЧНОЕ СОСТОЯНИЕ НАРОДА

Когда Баал-Шем-Тов приблизительно в 1734 г. появился на исторической сцене, положение иудаизма и еврейства в Восточной Европе было поистине отчаянным. Религиозная, социальная и экономическая дискриминация евреев, бывшая их уделом на протяжении поколений, переросла в открытое преследование. Обычный средний еврей того времени был существом забитым, отчаянно бедным и пребывал в постоянном страхе за свою собственную жизнь. Евреи были практически бесправны и вынуждены были оплачивать прихоти и капризы деспотичных помещиков. Положение усугублялось тем, что и доля среднего крестьянина-нееврея тоже оставляла желать много лучшего. Необходимо было найти «козла отпущения» за все зло мира. И кто годился на эту роль лучше чем беззащитный еврей? Церковь по своим собственным причинам смотрела на преследования сквозь пальцы, молчаливо одобряя вспышки антисемитизма. Более того, нередко именно она провоцировали антиеврейские выпады, кульминацией которых становились ужасные погромы еврейского населения.

В 1648 г., за пятьдесят лет до рождения Баал-Шем-Това, началось восстание казачества под предводительством гетмана Богдана Хмельницкого. И евреи стали одной из главных мишеней разъяренных казаков. Сея смерть и разрушение на своем пути, орды казаков пронеслись по Украине и Польше. Тысячи евреев были безжалостно убиты, а их дома и имущество — уничтожены. В течение двух мучительных лет это продолжалось практически беспрепятственно, пока казаков в конце концов не оттеснили обратно в их родные степи. Но пережившие эти потрясения еврейские общины ждали новые испытания. Вскоре они оказались в самой гуще военных действий между вторгшимися в Польшу русскими и шведскими войсками. Обе стороны считали евреев предателями и врагами, а стало быть, не было недостатка в актах мародерства и грабежах, часто выливавшихся в погромы. Антисемитские "кровавые наветы" тоже были тогда обычным делом.

Польша была не единственной страной, где евреи терпели чудовищные страдания. Тридцатилетняя война (1618-1648), прокатившаяся по Центральной Европе, опустошила множество общин в Германии и сопредельных странах, принеся евреям экономическое и социальное разорение. Частыми были религиозные преследования в Австрии и во многих других странах, где процветал официальный антисемитизм.

Многие евреи видели в этих событиях последние испытания, предшествующие Мессианской эре, которые предвидели и о котором писали Пророки.

И действительно, в этой благодатной атмосфере вскоре появился на сцене самопровозглашенный мессия Шабтай Цви (1626-1676). Погромы Хмельницкого он объявил "родовыми муками Мессианской эры", а себя самого — долгожданным спасителем. Вскоре он обрел многих приверженцев, включая некоторых выдающихся раввинов, которые поначалу поддерживали его притязания. Однако очень скоро эта мессианская мечта была вдребезги разбита отступничеством и переходом Шабтая Цеви в ислам вместе с некоторыми его последователями.

Примерно пятьдесят лет спустя на историческую сцену выходит другая псевдомессианская фигура Яаков Франк, современник Баал-Шем-Това и также уроженец Подолии. Живя в Салониках, Франк обратился в саббатианство, а в 1755, вернувшись в родные места, он собрал под свои знамена некоторое число верных последователей. Вскоре непотребные радения секты привлекли внимание раввинов, которые издали указ о его отлучении. Епископ Каменецкий увидел в этом возможность начать выступление против евреев и потребовал религиозного диспута между иудеями и франкистами. Диспут состоялся в июне 1757 г., и франкисты, разрекламированные как "иудеи — противники Талмуда", верующие в Троицу и другие основные христианские доктрины, естественно, были объявлены победителями в споре. Как следствие, было устроено публичное сожжение Талмуда. Внезапная смерть епископа дала евреям возможность подавить секту. Однако Франк и те, кто его поддерживал, обратились к архиепископу Львовскому с просьбой устроить новый диспут с иудеями.

Дискуссия состоялась в 1759 г. На сей раз франкисты заявили, что иудеи используют кровь христиан в ритуальных целях. Вскоре начались погромы, и Франк с его приверженцами в конечном счете обратились в христианство.

Последствия этих в высшей степени трагических событий были поистине губительны. Народ был раздавлен крайней нищетой, страхом перед враждебным населением, чувством отчаяния и покинутости.

Ко всему прочему обнищание еврейского населения достигло такого предела, что большинству народа, как правило, уже не могло быть обеспечено свободное образование. Более крупные общины содержали талмудические академии (йешивот), но учиться в них могли лишь немногие избранные. Так еврейский идеал учености и образованности стал уделом избранных. По мере ухудшения материального положения пропасть между образованной элитой и подавляющим большинством необразованных евреев становилась все шире, пока они практически не лишились общей почвы под ногами. Ряд ранних хасидских рабеим пишут об этой ситуации как о башне из слоновой кости, в которую замкнулась интеллектуальная элита: "Вместо того чтобы наставлять людей в том, что им надлежит делать [в плане практических соблюдения мицвот (заповедей)], они только и делают, что демонстрируют остроту своего ума и широту своей учености."

Духовное состояние евреев, живших в деревнях и местечках, на Украине, Волыни и Подолии, сделалось поистине катастрофическим. Широкое распространение среди необразованных евреев получили разного рода суеверия, амулеты, астрология и тому подобное.

Кроме того, неудавшиеся псевдомессианские движения возбудили в рядах авторитетных раввинов неугасающие подозрение и недоверие в отношении каббалы (эзотерического учения Торы) и к людям, пользующимся особым уважением у народа. Учение Каббалы прямо обвинялось в пособничестве саббатианским и франкистским сектам. Нужно ли говорить, что изучение Каббалы, бывшее когда-то весьма популярным среди многих раввинов и в талмудических академиях Польши и других стран, приобрело дурную славу и оказалось практически под запретом.

Это мрачное положение может быть названо "обморочным", поскольку "тело" еврейского народа, т.е. невежественные массы, почти полностью не осознавали, что у него есть еврейская душа, тогда как "голова" еврейского народа — ученая элита — почти совсем не осознавала существование какого-то тела, нуждавшегося в духовной пище и поддержке.