Народ Книги

Мы постоянно спорим. Мы ведем дебаты по любому поводу, будь то права секс-меньшинств, или израильские политики. Но по большей части мы «вскрываем противоречия» в Торе. Что касается меня, я свято верю в то, что Тора — живое Слово Б-га. Она является лучшей инструкцией к жизни. Моя подруга считает Тору неисчерпаемым источником мудрости и прекрасных сказаний, которые, тем не менее, в современном мире не играют никакой роли. Я верю, что все персонажи Торы были реальными людьми, моими предками. Она же настаивает на том, что большинство из них были не более чем мифическими героями, а описанные в Торе события во многом метафоричны.

Тогда я задаю вопрос: почему она слепо доверяет мнению археологов и отвергает свидетельские показания целого народа? С ее точки зрения невозможно понять, каким образом Тора — исторический документ, полный загадочных фраз — может быть применена в 21 веке. Она не понимает моей легковерности и того, как я беспрекословно принимаю Тору. Я пытаюсь объяснить необходимость изучения Устной Торы — указания, данные Моше Рабейну на горе Синай и передаваемые из поколения в поколение на протяжение многих веков. Моя подруга не может понять, почему постановления, давным-давно принятые группой людей, должны скрупулезно соблюдаться по сей день.

Наш спор не имеет конца. В какой-то момент я с удивлением понимаю, что мы с подругой с легкостью могли бы поменяться ролями. Разногласия между многочисленными сынами еврейского народа с точки зрения истории появились не так давно. Мои прадеды, как и ее прадеды, были истинно верующими евреями; их дети перестали соблюдать традиции нашего народа, благодаря массовой иммиграции; а уже наших родителей просто пришлось «перевоспитывать» — для того, чтобы они смогли вернуться к вере предков. Осознание того, что я нахожусь там, где нахожусь, благодаря исключительно капризу истории, ослабило мое желание спорить и научило меня думать, прежде чем говорить. Я представляю, что мы с подругой вдруг поменялись местами. И это она терпеливо пытается учить меня Торе, которой мои родители никогда не знали. В моем воображении эта перемена вполне естественна. Она напоминает мне о том, что я не говорю от лица Торы. Это она говорит от моего имени.

Постепенно мы приходим к единому решению. Я решаюсь принять ее метафорическую интерпретацию Торы, но, тем не менее, настаиваю на том, что события, описанные в Книге, происходили на самом деле. Она начинает принимать в своей жизни соблюдение некоторых заповедей, зажигает свечи в честь Шаббата, проводит авдалу (знаменующую исход Святой Субботы). Ее дети также приближаются к иудаизму, и уже гордятся этим. Внезапно прекращаются наши дебаты; мы обе устали. Когда я чувствую, что спор может перейти в ссору — не поднимаю этой темы порой месяцами. Я не хочу давить на подругу; слишком высоко ценю ее дружбу. Разговоры носят обыденный характер — дети, мода, поездки.

Но вот проходит несколько месяцев. Подруга начинает намекать на продолжение дискуссии. Она признается, что в моменты таких разговоров оживает. И я понимаю, что она имеет в виду. Потому, что эти дебаты «оживляли» и меня — я проводила ночи за чтением книг чтобы иметь побольше аргументов. Все просто — наши упрямые еврейские души просыпаются и выражают себя таким образом. Мы спорим, ищем, боремся в поисках истины. Несмотря ни на какие разногласия, мы обе глубоко, на генетическом уровне, связаны с Книгой, благодаря которой стали Народом.

Близится Симхат Тора. Мы идем в синагогу, достаем свитки Торы, прижимаем их к сердцу и начинаем танцевать. Мы радуемся тому, что благодаря Торе мы стали такими, какие мы есть. На протяжение всей истории Тора принадлежит нам, а мы — ей.

Хая Шухат