Бумажный петух

Как-то раз накануне Йом Кипура один из хасидов рабби Элимелеха из Лежайска попросил у своего учителя разрешения посмотреть на то, как он, рабби Элимелех, совершает обряд капарот.

— Как я делаю капарот? — переспросил рабби Элимелех. — А как ты делаешь капарот?

— Я – обычный еврей, и делаю то же, что и другие. В одной руке я держу петуха, в другой — молитвенник, и читаю текст молитвы: «Вот моя замена. Это вместо меня. Вот мой выкуп...»

— Я делаю то же самое, — сказал рабби Элимелех. — В одну руку я беру петуха, в другую — молитвенник, и повторяю те же слова. Хотя наверняка есть одно отличие — ты берешь белого петуха, а для меня его цвет не имеет значения: белый, черный, рыжий — петух и есть петух…

Но хасид настаивал на том, что капарот рабби Элимелеха был гораздо более значительным событием. В течение 20 лет он каждый год приезжал в Лежайск на Йом Кипур, чтобы помолиться со своим раввином, и на протяжении этих лет всегда хотел посмотреть на рабби в этот торжественный момент.

— Хочешь увидеть необычный капарот? — вновь спросил рабби Элимелех. — Иди к Мойше, владельцу корчмы, и взгляни на его капарот. Как раз у него ты увидишь нечто гораздо более впечатляющее по сравнению с моим капаротом.

Хасид нашел корчму Мойше, стоявшую неподалеку от Лежайска, и попросился на ночлег.

— Мне очень жаль, — ответил Мойше. — Но, как видишь, корчма у меня небольшая, и мест для ночлега нет. Но неподалеку есть постоялый двор — хорошо бы спросить там.

— Пожалуйста, — взмолился хасид, — я весь день был в пути и хочу немного передохнуть. Мне не нужна комната — я просто полежу в углу несколько часов и уйду.

— Ну хорошо, — согласился Мойше, — мы скоро закрываемся, тогда и приходи — сможешь поспать.

Криками, уговорами и угрозами Мойше удалось выпроводить посетителей. Столы и лавки сдвинули в угол, и комната, которая служила хозяину корчмы спальней, была готова к ночлегу. Наступила глубокая ночь, приближалось время обряда капарот. Завернувшись под столом в одеяло, хасид притворился спящим, внимательно прислушиваясь к каждому звуку в темной комнате, твердо решив, что должен увидеть все.

Перед рассветом Мойше поднялся, омыл руки и прочел утренние благословения.

— Пора делать капарот, — сказал он жене, стараясь не разбудить гостя. — Ентл, подай мне записную книжку — она лежит на полке у буфета.

Мойше уселся на табурет, зажег свечу и начал просматривать записи, не подозревая, что его «спящий» гость бодрствует, прислушиваясь к каждому слову. В записную книжку были внесены все проступки и прегрешения, которые Мойше совершил в течение года, с указанием точного времени, места и обстоятельств. Его «грехи» были довольно безобидными: слушал чужие сплетни, проспал время молитвы, забыл опустить монету в ящик для цдоки. Тем не менее, во время чтения Мойше заливался слезами. Больше часа он читал свои записи и рыдал.

— Ентл, — позвал он жену, закончив чтение, — неси вторую записную книжку.

Во вторую книжку Мойше записывал все неприятности и беды, которые случились с ним в течение года. Однажды Мойше избили крестьяне, в другой день заболел сын; в разгар зимы домочадцы Мойше несколько дней замерзали из-за нехватки дров; пала корова, и молока не было до тех пор, пока не скопили денег на покупку новой…

Закончив читать вторую книжку, Мойше поднял глаза к потолку и произнес: «Вот видишь, Отец Небесный, я грешил против Тебя. В прошлом году я каялся и пообещал исполнять все Твои заповеди, но и в этом году поддался своей дурной натуре. В прошлом году я так же молился о том, чтобы будущий год был счастливым и богатым, и я верил, что Ты сделаешь все для того, чтобы так и было. Дорогой Отец, сегодня канун Йом Кипура, когда каждый прощает и получает прощение. Давай оставим все в прошлом. Я забуду о всех своих бедах во имя искупления грехов, а Ты, по великому милосердию Своему, поступишь так же».

Мойше взял обе записные книжки, поднял их в воздух, три раза покрутил над головой и произнес: «Вот моя замена. Это вместо меня. Вот мой выкуп». Затем он бросил книжки в камин. Залитые слезами страницы тут же превратились в пепел.