РЕЦЕНЗИЯ
06.07.2016
Грязь, кровь и катарсис
Задумывать идею, а потом выпускать из неё сразу и прозу, и поэзию. Таким перекрестным допросом позволять читателю наконец до конца осознать исторический феномен, увидеть все исчерпывающе, будь то закат советской эпохи или простое современное путешествие, нивелированное до турпоездки, но способное обозначить границы твоей реальности. Вот в этом и состоит талант поэта и прозаика Марии Галиной
12.05.2016
Ощущение янтаря
Её обвиняли в ненависти к женщинам, так как прототипом большинства героинь была её холодная, отвергающая мать. Её упрекали в антисемитизме, так как книги были полны отвращения к еврейской буржуазной среде, из которой она вышла. Всю жизнь Ирен Немировски писала о пришедшихся на её век исторических событиях, но неминуемо соскальзывала с них в травмы собственного детства. Она погибла в Освенциме, когда обожаемая Франция выдала её как «лицо еврейского происхождения без гражданства»
28.03.2016
Израиль потерянного поколения
Марек Хласко – диссидент и беглец, анфан террибль польской литературы, жизнь которого так трагически оборвалась в 35-летнем возрасте. Его называли «польским Хемингуэем», но по своему мироощущению и царящему в нём духу безысходности он, скорее, был новым Кафкой. В автобиографичном романе Хласко «Красивые, двадцатилетние» единственным светлым пятном внезапно оказался Израиль, где он по чужим документам работал в раскалённом до пятидесяти градусов цеху стекольной фабрики
10.03.2016
Камень в голливудский огород
Фильм о классической эпохе Голливуда, снятый в современном Голливуде, – сама по себе серьезная заявка, требующая от авторов сценария и постановщиков большой изобретательности. Если заметная часть сюжета – обстоятельства съемки костюмной драмы с подзаголовком «История Христа» – ставки повышаются еще выше. А уж если такую историю снимают братья Коэны, то, пожалуй, сразу можно было ждать выдающейся картины
09.03.2016
Подноготная царя Давида
«Давид» Эйтана предстает одновременно героем и сластолюбцем, поэтом и мошенником, властителем дум и самозванцем. Он последовательно устраняет всех, кто стоит на его пути к трону: от правившего тогда царя Саула до родного брата своей жены, а история любви Давида и Вирсавии раскрывается как мучительная и полная саморефлексии драма
