Моя первая ханукия до сих пор стоит за стеклом на одной из полок моей библиотеки. И пусть год от года я пользуюсь ею всё реже, никогда не устаю на неё смотреть – ведь она невольно напоминает мне об очень трудных и в то же время самых счастливых годах моей жизни.

Мы репатриировались в Израиль в октябре 1991-го. Сразу после приезда записали сына в школу, дочь – в садик, а сами направились в ульпан – учить иврит. На тот момент я был уже не полным невеждой в иудаизме: прочёл Тору, слышал про кашрут и шаббат и даже был знаком с историей восстания Маккавеев. Но, как ни странно, понятия не имел о Хануке и как её праздновать.

И я был не одинок. Недавно я познакомился с очень пожилым евреем, который до начала Второй мировой учился в Киеве в еврейской школе. И на уроках, по его словам, подробно рассказывалось об истории всех еврейских праздников, но вот Ханука почему-то всегда отмечалась как-то «смазанно» – ей старались не придавать значения. Возможно, по идеологическим причинам – ведь сущность Хануки в победе евреев, а в СССР проповедовался интернационализм.

Так вот, когда нас с женой пригласили в детский сад, пообещав, что там мы вместе с дочкой будем ваять ханукию, у меня сразу появилось нехорошее предчувствие. Во-первых, у меня с детства руки «росли не из того места». И не было мучительнее урока в школе, чем урок труда. А все поделки, которые требовал от нас трудовик, в итоге за меня всегда делала мама. Ну, а во-вторых: что такое ханукия, я только узнал и понятия не имел, как её делать!

Но в итоге всё оказалось не так страшно, как я думал. Под руководством чуткой воспитательницы я более-менее успешно справился с задачей: мне удалось из дощечки и металлических крышечек из-под бутылок от виноградного сока соорудить ханукию. Лишь один раз попал молотком себе по пальцам.

А после воспитательница объявила репетицию зажигания свечей на светильнике, который, по её словам, специально изготовил отец другого мальчика – капитан Армии обороны Израиля. И тут в зал внесли огромный светильник, восемь подсвечников которого были сделаны из гильз от крупнокалиберного пулемета, а «шамаш» – из гильзы от артиллерийского снаряда.

В гильзы на наших глазах залили масло, произнеся малопонятные мне тогда ещё заклинания, а затем они со страшной силой зачадили. Возле этого чуда армейской самодеятельности гордо стоял сам «Мастер Умелые Руки» в военной форме. Тогда я ещё не знал, что ничего особенного в этом нет: и в Первую мировую, и во Вторую, и даже во время войны во Вьетнаме еврейские солдаты делали ханукальные подсвечники из гильз разного калибра.

А в тот год мы отпраздновали Хануку с тем самым, сделанным в детском саду светильником. По той простой причине, что самый дешёвый новый стоил в магазине тогда 10 шекелей. Это по тогдашнему курсу составляло почти 5 долларов. А поскольку никто из нас не работал, то таких трат мы позволить себе не могли.

Но Хануку 1992 года я встречал уже другим человеком. Месяца за три до её начала я устроился на работу и наконец почувствовал хоть какую-то, пусть и еще очень шаткую, уверенность в завтрашнем дне. А поскольку мне доводилось бывать в гостях у коренных израильтян, и я видел, какое место в их доме занимают ханукальные светильники, я решил, что пришло время и нам купить достойный. С этой целью я направился на старейшую в Тель-Авиве улицу Алленби.

В наши дни – с середины декабря и вплоть до самого Нового года – улица Алленби, как и многие другие улицы городов в центре страны, превращается в огромный ёлочный базар. Но тогда Израиль был другим: ни ёлок, ни ёлочных игрушек на Алленби не было и в помине. Зато почти на каждом углу была развернута ханукальная ярмарка.

Там продавались ханукальные светильники самых разных форм, размеров и цен – жестяные, которые и сегодня стоят пару шекелей и отлично служат свою службу, а дальше – стеклянные и керамические, железные и мельхиоровые, бронзовые и, наконец, серебряные, стоящие уже тысячи шекелей.

Такие, разумеется, я позволить себе не мог, но и самую дешевую тоже покупать не собирался. В итоге после долгих блужданий по рядам и магазинам я остановился на средних размеров тяжелом бронзовом светильнике с изображением двух стоящих на задних лапах львов. Они обнимали Скрижаль Завета, а перед ними размещались девять позолоченных подсвечников, один из которых стоял чуть поодаль от других – и немного возвышался над ними.

В принципе, «приличный» светильник можно было купить за 30–40 шекелей, а этот стоил все 80, что для меня по-прежнему было огромной суммой. Особенно за вещь, которой пользоваться надо только раз в году – в праздник Ханука. Но я все-таки его купил и никогда об этом не жалел. Ведь после этой покупки у нас тоже появилась своя, пусть всё еще и не самая презентабельная, но «царица еврейского дома». А вместе с ней – и чувство дома, и крепнущее ощущение, что всё в итоге в этом доме у нас сложится хорошо. А светильник этот и сейчас стоит за стеклом в моём книжном шкафу, освещая мир вокруг.